Книга Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин

– Она просто вернулась к своему высокому положению и забыла всех, кто помог ей добраться до этого дома.

– Это не похоже на ту леди Анну, которую я знаю, – тихо возразил Джосая Уиндем.

Джон замолчал, несколько смущенный. Он выказал глубоко запрятанную и уязвленную гордость, пытаясь объяснить свое появление здесь, на темной лондонской улице, нападая на доктора, на Анну, на все возможное, в том числе и на правильное истолкование ее поведения.

Он должен знать, что Анна в безопасности, и как только убедится в этом, уйдет. Пусть Анна живет, как положено леди высокого происхождения. Тогда наконец Джон освободится от нее.

– Прошу прощения, доктор, за то, что досаждаю вам, – сказал Джон. – У меня скверное настроение Я немного не в себе. Мало спал, – он от души рассмеялся, – и это неожиданное купание в Темзе!

– Я вас понимаю, – на этот раз очень серьезно произнес доктор. – Что скажете, Джон Гилберт? Если до завтра я не получу весточки от леди Анны, не явиться ли мне в дом епископа со своим докторским саквояжем справиться о ее здоровье?

– Вы могли бы это сделать, – ответил Джон, – но мне все это не по душе. Я не признаю бездействия. У епископа много дел, много посетителей, просителей, а дом словно вымер. Ставни опущены. Он выглядит запертым, если не совсем пустым. Почему?

Золоченая карета, перед которой бежали мальчики в ливреях с факелами, повернула на эту улицу и остановилась.

– Ну, – сказал доктор, и в его пронзительном шепоте послышалось облегчение, – вот вам и действие.

Вооруженный кучер спрыгнул с высоких козел на землю и открыл дверь кареты, из которой с победоносным видом вышел Эдвард Эшли Картер, лорд Уэверби.

Глава 11

Милая бродяжка

Епископ Илийский мерил шагами приемную не спуская недоверчивого взгляда с графа Уэверби.

– Анна отказывается обсуждать вопрос о браке, милорд. – Епископ умиротворяюще поднял руки ладонями вверх.

– Сто лет назад я бросил бы ее в каземат, в донжон, посадил на хлеб и воду, но нынче не те времена.

Епископ обнадеживающе улыбнулся:

– Вы должны предоставить мне время привести ее в чувство.

– Об этом не может быть и речи, – возразил граф, и от его резкого тона в комнате повеяло холодом. – Уже неделя прошла после дня, назначенного для свадьбы, о чем было объявлено официально. Я не могу больше терпеть публичное унижение и не потребовать удовлетворения от ее ближайшего родственника плюс немедленная выплата ее приданого в двойном размере, как записано в нашем брачном контракте.

На лице епископа отразился неподдельный ужас.

– Милорд, вы, наверное, шутите. Епископы не дерутся на дуэлях. Что же касается денег, тоя располагаю только доходами, положенными мне согласно моему статусу.

Он натянуто рассмеялся и подбоченился. Это была жалкая попытка бравады, что не удавалось ему даже в юные годы, когда студенты Оксфорда дразнили и запугивали его. Он добился высокого положения в церковной иерархии не отвагой, а покорностью, исполнительностью и склонностью к компромиссам, и это умение до сих пор еще служило ему верой и правдой.

Лорд Уэверби сидел совершенно спокойно на стуле с высокой спинкой и смотрел на епископа, как сокол смотрел бы на мышь, парализованную страхом, ожидая малейшего движения зверька, чтобы броситься на него.

– Мой дорогой епископ, – произнес Уэверби тоном, не терпящим возражений. – Я бы вызвал драться на шпагах в Эпсоме самого Иисуса Христа, чтобы получить то, что мне причитается. Но есть более легкий путь удовлетворить требование моей чести.

Богохульственное высказывание осталось без должного ответа. В тяжелом, чреватом бурей, удушливом воздухе несказанное слово повисло между двумя мужчинами, как невысказанная угроза, и епископ, памятуя о безвременной кончине своего брата, жевал верхнюю губу, отчаянно пытаясь придумать способ урезонить разъяренного графа.

Дядя Анны чувствовал и с трудом мог подавить приближение приступа лихорадки, грозившего потрясти все его тело. Этот красивый необузданный мужчина, сидевший напротив, казался жестким, и никакие мольбы не были способны умилостивить его, но любящему дяде трудно было бросить на растерзание свою племянницу, не испытав последнего средства, не воззвав к лучшему, что было в природе этого человека. Разумеется, он собирался произнести свою речь в лучших традициях произнесения проповедей с церковной кафедры.

– Анна молода, милорд, и своенравна больше, чем свойственно ее полу. Но если проявить чуточку терпения, то со временем вы будете вознаграждены, если вам удастся вернуть ее любовь и страсть к себе постоянными изъявлениями внимания. Женщина с ее темпераментом, если позволите мне так выразиться, милорд, нуждается в мягком обращении, даже если вы и собираетесь запереть ее в четырех стенах.

– Я не допущу, чтобы что-то нарушило мои планы, – заявил Узверби ледяным тоном. – Сначала ваш брат, теперь вы. Неужели у всех членов вашей семьи не хватает ума понять, как обстоят дела?

Плечи епископа поникли под тяжестью его долга опекуна.

– Я бы не хотел видеть ее блудницей, милорд.

– Королевской блудницей! Любимой королем блудницей! – В голосе графа звенела неприкрытая ярость. – Целомудрие леди Анны имеет такую притягательность для короля, что герцогство и богатые плантации в колониях станут моими, а Кентерберийское епископство вашим, если вам удастся завоевать мою дружбу. Неужто вы полагаете, что этот королевский зуд будет длиться вечно? Я слышал, король уже благосклонно поглядывает на актрису Нелл Гвин. Апельсиново-рыжая Нелл, когда-то продававшая эти фрукты в кулуарах Королевского театра, вполне может согревать королевскую постель, к величайшему моему огорчению, да и к вашему тоже.

У епископа был озадаченный вид. Он вперил неподвижный взгляд в потолок.

– Я архиепископ Кентерберийский, примас всей Англии! – сказал он, и в голосе его прозвучало непомерное изумление и отчаянное томление.

Лорд Уэверби встал и оглядел епископа с едва сдерживаемым презрением:

– На всякий случай я сегодня же ночью заберу вашу племянницу в свой дом в Сент-Джеймсе. Вы и не поверите, насколько горяча наша Анна, а завтра вечером в соборе Святого Павла вы нас повенчаете.

Епископ Илийский испустил вздох:

– Конечно. Я всегда считал, что ее брак с вами выгоден для нее.

Он позвал слугу и извлек громадный ключ из-под своей епископской одежды.

– Я попрошу ее выйти к нам как можно скорее.

– Я должен ее видеть немедленно, – сказал Уэверби, шагнув к огромной резной двери.

– Она сейчас принимает ванну, – возразил епископ.

– Тем лучше, – сказал лорд Уэверби с улыбкой, внезапно появившейся на тонких губах, схватил ключ, вышел из комнаты и направился к лестнице.