Книга Мешок с неприятностями - Марина Серова

Значит, все-таки — «гуманитарная помощь для чеченских братьев». То бишь оружие для бандитов.

В общем и целом я угадала. Разве что какие-нибудь детали… Впрочем, какое значение теперь имеет все это? По крайней мере, для меня — уж точно никакого!

Надо было слушаться внутреннего голоса, Таня дорогая…

Через полтора часа, он сказал. А кстати, который сейчас час? Как долго я могла пролежать бревном в наркотическом трансе, прикованная к койке? Когда они меня заловили на рынке, было около половины пятого. А в восемь, если я не объявлюсь, Леопольд должен поднять на ноги ФСБ. Неужели еще нет восьми? Господи, как болит голова…

— Сколько времени. Лечи? Твои гоблины даже часы с меня сняли!

— Это я их снял, Танико, — дорогая. На память! — проскрипело кожаное кресло.

Я состроила глазки через плечо.

— Это была твоя ошибка, Ревазик. У меня строгий режим: если вовремя не выйду на связь, Сокол занервничает и накроет всю вашу «малину»…

— Хватит трепаться!

Лечи тяжело опустил кулак на дубовый стол. Как видно, старший по званию начал терять терпение.

— Часы тебе теперь ни к чему, «мусор» в юбке! Да и твой режим тоже. Думаешь, я не вижу, куда ты клонишь? Ты думаешь, что твои дружки менты придут вытаскивать тебя из дерьма, в которое сами же и пихнули? Так, сестренка?

Лечи ничуть не повысил голоса, но при первых же его звуках в этой большой комнате смолкли все прочие. Теперь я видела его глаза совсем близко — и ужаснулась их холодной пустоте. Точно на меня глядели и не глаза вовсе, а прорези на капюшоне палача!

— Только зря ты ждешь: они не придут, девушка.

Если б они знали, где ты, — они были бы здесь. Но у дорогого Реваза хватило ума принять кое-какие меры предосторожности, прежде чем притащить тебя сюда, так что…

— Мои ребята вынесли тебя с рынка в мешке из-под картошки, Танико, и погрузили в багажник Лехиной тачки! — не удержался и похвастался бригадир рубщиков, не побоявшись ради этого перебить командира.

— ..Так что, если даже твои дружки дежурили на всех входах-выходах, они все равно ничего не усекли.

Помощи ждать неоткуда, девушка! Советую тебе поторопиться с исповедью, а то… Хоть мы сейчас не в лагере Хаттаба, но и здесь найдем способы сделать тебя разговорчивой, не сомневайся!

Палач обвел глазами своих подручных.

— Видишь, сколько у меня помощников? И каждый мечтает поучаствовать… Кстати, а где мой тезка, Ослиное Ухо? Почему я не вижу его, Али?

— На то была воля Аллаха, командир, — прозвучало из-за моей спины с плохо скрываемой иронией.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что сказал. Аллаху было угодно, чтоб Рафик-джан получил по заслугам в своей земной жизни.

Ты послал его за женщиной, а Ослиное Ухо решил нарушить твой приказ и сперва исполнить над ней свою собственную волю — ты можешь догадаться какую. За это Аллах и покарал нечестивца. Когда я открывал дверь, ему на голову упал кусок бетонного перекрытия, и оно оказалось прочнее головы. Хоть это и странно.

Это было тоже странно — в моем-то положении! — однако я почувствовала некоторое облегчение.

— Значит, он мертв? — бесстрастно уточнил террорист.

— Мертвее не бывает, командир. Так что увидеть его ты, конечно, можешь, только навряд ли это доставит тебе…

— Хватит! Мы еще вернемся к этому, Али.

Лечи решительно повернулся ко мне:

— Так ты будешь говорить или нет?

— Господи, да разве я отказывалась? Ты же сам не даешь мне ни слова сказать. Спрашивай.

«Спрашивай, спрашивай. Спрашивай подольше, ублюдок…»

— Кто ты?

— Татьяна Иванова, капитан ФСБ. Внедрена на рынок «Южный» с целью выполнения спецзадания органов.

«Слышал бы меня сейчас Кедров… Где ты, Сергей Палыч, дорогой мой друг? Услышь меня! Можешь потом вовсе отказаться от меня, дурочки, но сначала вытащи отсюда!»

— Какого задания? — долетело до меня сквозь шум в висках.

— Сбор информации о деятельности преступной группировки, возглавляемой заместителем директора рынка Кравчуком.

— С-сука! — прохрипело кресло.

— Поздравляю, дорогой Реваз! — с перекошенным лицом повернулся к нему Акмерханов. — Хороший сюрприз вы мне приготовили с моим дорогим другом Альбертом! Как это понимать?

Кохнадзе заерзал в своем логовище.

— Э-э, дорогой Махмуд…

— Что — «э-э»?! Разве не ты сам клялся, что фирма Альберта надежна, как оборона Грозного, что за «посылку» можно не беспокоиться, что у вас все схвачено? И вот, когда все на мази, выясняется, что нас пасут даже не менты, а ФСБ! Ты знаешь, как это называется, дорогой Реваз? Ты знаешь, что бывает с тем, кто допускает такие проколы?

Каждую последующую фразу Лечи Акмерханов произносил на полтона выше, чем предыдущую, и к концу своей выстраданной речи перешел чуть ли не на поросячий визг. Его хорошо упитанная физиономия с гладко выбритым бабьим подбородком налилась кровью. «Дорогой Реваз», тоже побагровевший (нехороший признак!), с трудом выбрался из кресла. Я увидела, как многозначительно переглянулись Юркин с Чубайсом, как бригадирский племяш поудобней перехватил в кармане «пушку». Но когда «батоно» заговорил, стало ясно, что он из последних сил старается удержать партнерские отношения на уровне дипломатии.

— Успокойся, дорогой Махмуд. Зря ты так разволновался из-за этой девки. Может, она блефует! Сам смотри: ну какой из нее капитан Фээсбэ, тьфу… Слушай, отдай ее мне, а? Только на полчаса, а? Клянусь: к половине одиннадцатого ты будешь знать все. В натуре!

«К половине одиннадцатого». Стало быть, сейчас около десяти… Штурма «Башни» можно ждать с минуты на минуту. Если, конечно, мы и в самом деле находимся в «Башне». И если Леопольду удалось разыскать Кедрова…

— «В натуре»! — передразнил чеченец. — В натуре у меня уже нет целых получаса для твоих развлечений, дорогой Реваз! В натуре ты должен был знать все не в день отправки «посылки», а две недели назад! Два месяца назад! Вы с Кравчуком убеждали меня, что все будет сделано чисто. Только поэтому я связался с вами, я не мог рисковать «посылкой». Клянусь Аллахом!

Ведь ты знаешь, как ждут оружие братья в Ичкерии!

— Э, погоди, дорогой Махмуд! Мы дали прокол, тут ты прав. Но насчет «посылки» — извини! Мы за тобой по Аргунскому ущелью не гонялись — ты нас сам нашел. И Аллах здесь ни при чем: связался ты с нами только потому, что Альберт предложил тебе хорошие комиссионные. Может, скажешь, это не так?

Там пахнет половиной «лимона», и мне сильно кажется, что твои воюющие братья в Ичкерии этих комиссионных не увидят. Или я не прав, дорогой Махмуд?