Книга Фокусник - Сол Стейн

— Окей, — сказал Кантор, закрывая за собой дверь. — Ты садись, а я постою.

— Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, — ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.

— Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли? — Его раздражало панибратское отношение этого юнца.

— Конечно.

— Вот и приступай.

— Как это?

— Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?

— Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.

— А после него?

Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?

— Ну?

— Я думаю.

— Зал суда — не место для раздумий.

— Я знаю, кого следует вызвать.

— Ну?

— Скарлатти.

— Продолжай.

— Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.

— Больше ты ничего не придумал?

— Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?

Кантор рассмеялся.

— Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.

У Ферлингера дернулась щека.

— Как насчет подруги Джафета, Лайлы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.

— Почему бы и нет? — сказал Кантор.

— Действительно, почему? — уверенно добавил Ферлингер.

— Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.

— Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?

— Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.

— Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.

— Да.

— Что — да?

— Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?

— Похоже, ты подумал обо всем.

— Да.

— Кроме одного.

— О чем ты?

— Как выиграть процесс.

Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.

— Не делай этого, — предостерег его Ферлингер.

— Чего?

— Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?

— Что мы посадим его за решетку.

— Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?

— Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.

— Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.

— И что из этого?

— Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?

— К чему ты клонишь?

Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.

— Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.

— Он не посмеет.

— Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.

— Он не решится на такое!

— Я скажу тебе, почему он это сделает. — Ферлингер встал. — Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.

* * *

Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.

— Пожалуйста, скажите, как вас зовут, — начал Кантор.

— Феликс Гомес.

Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.

— Запишите имя по правилам грамматики, — сказал судья Брамбейчер. — Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.

— Вы сторож в школе Оссининга?

— Да.

— Давно вы работаете сторожем?

Старик пожал плечами.

— Пять лет, десять, что-то вроде этого.

Кантор взглянул на судью. Брамбейчер кивком показал, что прокурор может продолжать.

— Что произошло праздничным вечером после танцев?

— Утром пришлось убирать много мусора.

— Нет, что произошло вечером?

— Вы насчет того, о чем мы говорили в вашем кабинете?

Кантор покраснел.

— Да.

— Я услышал крики, взял фонарь, подошел к двери, шел сильный снег, увидел, что дерутся, вызвал полицию.

— Вы можете опознать людей, которых видели в тот вечер?

— На улице, перед школой?

— Да.

— Конечно. Я видел мистера Джафета, учителя, и его, — сторож указал на Урека. — Он это сделал.

— Что он сделал?

— Он чуть не задушил того парня. Иначе зачем полиция арестовала его, почему он здесь?

Томасси вскочил на ноги.

— Мистер Гомес, — судья наклонился вперед, — в тот вечер вы видели кого-нибудь, кроме мистера Джафета, около школы?

— Девушку.

— Вы могли бы опознать ее?

— Нет.

— Вы видели около школы подсудимого, Урека? — добавил Кантор.

— Он бьет окна.

— Где?

— В школе. Очень часто.

— Он разбил окно в тот вечер?