Книга The офис - Андрей Донцов

«Значит, нужно искать комнату с душем, хотя бы сидячим», – отметил про себя Борюсик.

Ее лаконичность, за которой читалась невиданная покорность, мудрость и покладистость, поражала его воображение.

До сих пор секса в его семейных отношениях особенно и не было, они с женой массировали друг другу уставшие от пешеходных марафонов ради экономии денег на транспорте спины путем опять же переступания ногами по ним. Борюсику во время этой процедуры разрешалось лежать без трусов, и иногда ему наступали тяжелой ногой на задницу. Это и было самым заметным эротическим наслаждением в последние годы. Вместо себя жена частенько подсылала походить по спине Борюсика своих сестер, правда, тогда ему вменялось в обязанность натянуть штаны, что массируемый делал с видимой неохотой и спускал их все равно неприлично низко.

В связи с этим у Борюсика были все основания называть свой дом гаремом, ибо отношения между ним и женой и ним и двумя сестрами жены были практически идентичными. Это вселяло в него чувство мужской гордости и неких перспектив.

«Если начнут делать минет, то, видимо, тоже – все трое», – заверял он друзей по курилке.

Но, блин, не начинали, однако…

4

И вот долгожданная встреча на вокзале.

Борис взял из дома грязный Денискин бинт и стянул как можно туже под футболкой свой живот. Все равно он не мог не заметить быстро брошенного разочарованного взгляда, которым наделила его Ангелина. К счастью и постоянному беспокойству Бориса, что «ничего не получится», она ограничилась этим беглым взглядом.

Самое удивительное, что она хоть и не была худышкой, но по меркам Бориса являла собой образец модельной фигуры: ее вес не превышал каких-то шестидесяти килограммов, а ростом она была метр шестьдесят восемь – метр семьдесят. Если кому-то она могла показаться чуть полненькой, то только не Боре. Надо было отдать также должное и ее врожденной деликатности: через минуту она слушала его заготовленную болтовню, шутки, тупые анекдоты и советы с вполне благодушным выражением лица.

В комнате, куда привез ее Борис, у них возникла долгая пауза. Перед этим она показывала ему привезенные с собой несколько театральных кукол, среди которых последним изготовлением была фигурка нелепого злого волшебника во фраке с длинным красным носом и в красной шапочке. Видно было: она ждет, что он все-таки передумает, вернется в стан просто добрых и порядочных людей и, взяв с ее первой зарплаты потраченные на аренду деньги, будет считаться земляком, другом, сибиряком…

– Ну, иди, мойся, что ли… – процедил Борюсик, глядя ей в глаза и чувствуя как спирает его дыхание.

Она ушла в ванную, долго перед этим забирая из чемодана полотенце, гель и прочие принадлежности. Но Борюсика этой паузой было не пронять. Он был терпелив до необычайности. До уровня Книги рекордов Гиннесса простирались его терпение и выносливость. Когда его выгоняли из дома, он мог на межлестничном балконе ночь простоять на ногах, и это никак не сказывалось на его работоспособности на следующий день.

«Постоим и тут», – мужался Борюсик.

Он уже все приготовил в этой комнате и, когда она, наконец, скрылась в ванной, сдернул покрывало, обнажив сияющую бледно-желтую простыню с безобразно огромными фиолетово-синими васильками. Быстро разделся и улегся на кровать, прикрыв дирижабль живота одеялом. Он был одет в семейные трусы, ибо вслед за дедом и отцом считал их чуть ли не главным доказательством мужской харизмы.

Когда Ангелина вернулась, Борюсик вытянул шею, но из-за живота ничего не увидел. «Голая она или оделась?» – думал он, стесняясь приподниматься, перекатываясь через бок. Он знал, что это всегда выглядит комично, а по-другому из этого положения ему было не выбраться.

– Ну что у нас там… давай посмотрим, – сказала она и, встав на колени перед кроватью, стянула с него трусы.

Счастье, ради которого Борюсик жил и страдал все тридцать два года своей жизни, ну, может, за исключением первых трех-шести месяцев, до того как начались колики, наконец наступило. Он словно плыл по морю на спине. По морю, которого ни разу не видел в своей жизни, предполагая, что оно как Байкал, только теплое и соленое.

– Фу, какая она у тебя соленая… – Борюсик продержался недолго. Но и этого длившегося считанные секунды счастья было достаточно на всю оставшуюся жизнь.

Он не сразу понял, что она проглотила его сперму – номер, о котором он не раз слышал из рассказов других мужиков, и относился к нему как к полету под куполом цирка, искренно считая, что на это способна лишь редкая и специально годами тренируемая женщина.

– Ну что? Перетерпелось тебе, дуралей пузатенький? – Она разговаривала с ним как с ребенком – как он всегда и мечтал. – А он у тебя не такой толстячок, как его хозяин…

Она снова взяла в рот, решив, видимо, добиться разрыва его сердца и освободить себя тем самым от сексуального порабощения. Но весь сюрреализм ситуации заключался в том, что ее захватывал процесс, он ее увлекал и даже – Борюсик боялся себе в этом признаться – нравился. Тайная надежда и мысль его о том, что каким бы он ни был уродом, член-то у него такой же, как и у всех, а может, еще и покрепче будет, и должна же найтись женщина, которая это поймет и с этим согласится, – мысль эта находила свое подтверждение.

Она лизала его вдоль и поперек, с душою, заглатывала то до середины, то совсем и начинала делать вращательные движения ртом, и он там чудесным образом перемещался, то, оставив во рту самый кончик, вдруг так резко всасывала, что Борюсику было щекотно до колик в животе от прежде неизведанного вакуумного массажа самой чувствительной мужской зоны.

«Да, все-таки надо было перед свадьбой гульнуть хоть пару раз – истина она в сравнении познается», – мелькало в голове Борюсика.

Второй сеанс длился больше часа, и Ангелина порядком устала. Он это видел, но, уходя, не отказал себе в удовольствии поставить ее на четвереньки и попыхтеть в собачьей позе. Так не было видно его живота, и женщина в принципе могла представлять себе кого ей угодно. Что ее там сзади Бред Питт окучивает или Джонни Депп. Может, так оно и было. Тем более что с воображением у Ангелины было все хорошо.

Когда вторая серия самого рейтингового сериала под названием «Большое счастье Борюсика» успешно закончилась, Ангелина продолжила распаковывать чемоданы и доставать оттуда кукол собственного изготовления. Лица у них были из проволоки и весьма страшные на вид. Одежда – черные балахоны с капюшонами. Такие своеобразные бабки-ежки, напоминающие смерть с косой. Что-то бормоча и как будто даже негромко разговаривая с ними, Ангелина так увлеклась процессом, что не заметила, как Борюсик выскользнул из квартиры.

– Куклы у тебя чудные такие, – буркнул он ей на прощание, но не был уверен, слышала она или нет.

«В куклы мне с ней некогда играть», – рассуждал Борюсик, набирая ход как большой пароход перед получасовым заплывом до метро. Он был очень доволен. Счастьем он это назовет, когда на работе все узнают, что теперь у него есть любовница. А пока это было лишь душевным удовлетворением высокой степени. Он шел и улыбался. Все так хорошо сложилось. И первое свидание, и алиби, на которое он даже подумывал наложить патент и продавать другим мужикам за деньги.