Книга Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Как советники не понимают: охотники рвутся к власти! Они готовы на все, чтобы пробиться в Совет. Они готовы лишить Совет полномочий.

Барлет прищурился, глядя на знамя: подумаешь, Белый Лось! Это всего лишь животное. Мясо, рога и шкура. Но если надо взмахнуть тряпкой над головой, чтобы возглавить войско, — пожалуйста, он не против!

Барлет небрежно взял в руки древко и попытался поднять знамя над головой. На легком ветру полотнище развернулось и сильно хлестнуло охотника по лицу. Охотник выругался. В следующее мгновение тяжелое древко вывернулось у Барлета из рук, ударив его в живот. От боли охотник скрючился. Его шляпа при резком движении съехала на глаза. Знамя упало на землю.

Испуганное удивление отразилось на лицах советников. Крутиклус в тот же момент укрылся за чьими-то спинами — чтобы в момент унижения Барлет не заметил лекаря.

Тот наконец разогнулся. Ни на кого не глядя, он снова выругался, смачно сплюнул, пнул раздраженно древко и быстрым шагом покинул внутренний двор. Опешившие охотники двинулись следом.

Дворцовым стражникам приказали осторожно поставить знамя в заветную нишу.

Глава восьмая

— Смотрите! Вы только смотрите!

По небу было развешено белое кружево.

Все домочадцы Ковардова поместья высыпали на улицу.

— Птицы! Белые птицы! Как они называются? Кто-нибудь видел такое?

Найя не стала никого окликать, переползла к окну и прижалась к нему щекой. Птицы сплетали в небе все новые узоры, потом развернулись и улетели к Северу. Ковард вбежал, схватил дорожный мешок и чмокнул сестренку в щеку:

— Ты видела? Не скучай! Я еду с Мирче. По делу.

— Ковард! Что это было?

Ковард уже не слышал. До Найи донесся топот копыт, быстро стихший вдали. Она опять прижалась щекой к стеклу. Небо теперь было чистым, без единого облачка — словно кто-то заботливый и аккуратный счистил с него все пятнышки, расправил все складочки и оставил светиться на Солнце глубокою синевой. Сердце у Найи в груди прыгало аж до горла: «Эти птицы, они могут значить только хорошее!»

* * *

До Северного притока Мирче с Ковардом ехали, не позволяя себе отдыхать. Правда, они задержались в трактире «Большая лосиха» — послали почтовую птицу Вальюсу.

— Торопись, сынок! А то опоздаем.

Мирче будто очнулся от тяжелой болезни и снова вернулся к жизни. От знахаря исходило праздничное возбуждение, и Ковард ему поддался. Они скакали так быстро, что стволы вдоль дороги расплывались длинными пятнами. Но Ласточка то и дело вырывалась вперед и обходила лошадь Коварда на полголовы и больше.

Они добрались до места, когда Солнце набралось силы — к полудню нового дня. Граница не охранялась. Отсюда не ждали врагов, и пограничные стражи отправились на Восток.

— Ты видишь мост?

Ковард чувствовал, как волнуется знахарь.

— Вижу. Но он совершенно пуст.

— А за мостом?

— Тоже пусто. Пусто до самого горизонта. — Настроение Коварда резко испортилось. С чего это он решил, что птиц послали кейрэки? Мало ли почему они залетели на остров? Прилетели — и улетели. А он и поверил.

— Сынок, осталось немного. Мы с тобой сделали правильно…

Ковард спешился. Скачка его утомила. Бессмысленные бега. Лучше смотреть на небо, чем на пустую дорогу.

* * *

— Ковард! Вставай! Скорее! Едут. Они уже едут.

Ковард с трудом разлепил глаза, выспаться он не успел. Но в следующее мгновение остатки сна слетели с него, как нитки сухого кокона: эхо множило топот копыт!

Звук становился все громче, разрастался до самого Неба. И вот показались всадники. Тут же поднялся Ветер — будто приветствовал Коварда своим прохладным дыханием. Мирче стоял у моста, праздничный и незнакомый, подставив Ветру лицо — радостное, просветленное.

Всадники выехали на мост: шапки мехом наружу, боевые топорики, за спиной — арбалеты. Лошади низкорослые, покрытые белой шерстью. Отряд возглавляли трое.

Это что — живые кейрэки?

Ковард утратил дар речи.

Кейрэки уже миновали мост. Тот, кто ехал чуть впереди, поднял руку, делая знак остальным. Всадники остановились.

Мирче приложил руку к сердцу, а затем протянул вперед, развернув ладонью наружу:

— Пусть светила сменяют друг друга и даруют нам свет! Лосиный остров приветствует Правителя Ураульфа!

Ураульф ответил знахарю тем же движеньем руки.

— Лосиный остров приветствует спутников Ураульфа!

Всадники в ответ прижали к сердцу ладонь.

А потом трое спешились и приблизились к Мирче.

— Мирче, Полярный Волк! Ты жив и все еще рыщешь!

Ураульф обнял знахаря. Бледные щеки Мирче блеснули влажными пятнами.

Тот, что стоял слева от Ураульфа, засмеялся заливистым смехом. Женщина?

— Кетайкé? Это же Кетайке!

— Ты узнал меня, Мирче! Узнал меня, ищущий Белого? Даже имя припомнил? (Женщина! Ковард больше не сомневался: у нее и унты расшитые, и лошадка в косичках.) Ну, скажи: ты мне рад?

— Кетайке… Я не верю себе! Как ты на это решилась?

— Ураульф выбирал себе спутников правой и левой руки.

— Я ее отговаривал. Просил сосчитать свои годы!

— Годы — не та добыча, которой стоит гордиться. Так что же их пересчитывать? К тому же я наловила не так уж много, как кажется, — Кетайке опять засмеялась, а потом прикинулась строгой: — Мирче, только подумай: как я могла отпустить Ураульфа в такую даль — одного, без присмотра? А если он упадет? А если увидит во сне то, что видеть не стоит? Кто утешит правителя, если няньки не будет рядом? Вот и пришлось ему согласиться, взять Кетайке с собой. А это Тайрэ, знакомься, спутник правой руки Ураульфа. Ты ведь не знаешь Тайрэ? Он родился, когда ты уехал, — в тот момент зеленое Солнце сменило на небе желтое. Это что-то да значит — родиться при смене Солнца! Как ты думаешь, Мирче?

Ковард слегка поежился: этот Тайрэ так смотрит… В узких глазах пляшут искорки смеха. Что его так рассмешило? Ковард и рассмешил! Таращит глаза, рот раскрыл. Того и гляди проглотит Тайрэ вместе с лошадью. Ковард сделал вид, что зевает. Челюсть вернулась на место, зато лицо стало цвета вареного рака.

«Да этот Тайрэ мне до плеча не достанет». — Утешение не сработало, и Ковард почувствовал, что пропадает.

— Это Ковард, охотник, — Мирче представил спутника. — Он носит зеленую шляпу.

Ураульф, Кетайке и Тайрэ приложили руку к груди.

— Сделай так же, сынок! Помогает, — Мирче тихонько тронул Коварда за плечо, возвращая его к реальности. — Этот жест означает доверие.