Книга Двенадцать несогласных - Валерий Панюшкин

Свечки потрескивали. Бабушки отковыривали воск с поставцов. Люди за Настиной спиной шаркали, нетерпеливо ожидая своей очереди к исповеднику. Настя отвлекалась. И ей трудно было объяснить, какое отношение ее безвенчальная свадьба имеет к тому, что во все времена есть кто-нибудь, кого предают, и кто-нибудь, кто умывает руки.

Марш на Москву

После президентских выборов 1996 года Сергей Удальцов пошел на первый же устроенный коммунистами митинг, просто чтобы посмотреть в глаза лидеру коммунистов Зюганову и понять, какого черта тот позвал людей на площадь не после сфальсифицированной победы Ельцина, а тремя месяцами позже, к 7 ноября, отмечать годовщину Октябрьской революции и осуществлять «осеннее наступление трудящихся», то есть махать флагами и кричать «Банду Ельцина под суд».

Зюганов, как всегда, говорил гневные речи толстым голосом. Но рядом с Зюгановым Сергей увидел небольшого роста человечка в потрепанном пиджаке, и человечек этот кричал что-то заполошное. Что-то достаточно радикальное, чтобы Сергею понравилось. Человечка звали Виктор Анпилов, и он возглавлял партию «Трудовая Россия» – радикальных коммунистов, не желавших становиться парламентариями, а настаивавших на том, что Советский Союз должен быть восстановлен в прежнем своем величии, со всеми его атрибутами – идея чрезвычайно благородная, но настолько же реалистичная, насколько реалистично пытаться склеить лопнувший мыльный пузырь. Ему, Анпилову, не нравилось ничего из достижений новой России – ни ресторанчики, ни иностранные автомобили на улицах, ни журналисты, галдевшие по разным телеканалам вразнобой. Он ездил в метро или на старенькой «Ниве» пролетарского красного цвета. Он со всеми говорил по-рабочему на «ты» и всем, кроме совсем уж молодого Удальцова, предлагал на «ты» называть себя. Он перегнулся через трибуну и сказал Удальцову:

– Чего тебе, парень?

А выслушав не вполне вразумительное изложение радикальных удальцовских взглядов, сказал:

– Приезжай! Будем устраивать марш на Москву.

В ближайшие же выходные Удальцов с друзьями приехал на окраину города. Там по указанному Анпиловым адресу был обшарпанный Дом культуры, в советское время принадлежавший какому-то заводу, а теперь не принадлежавший никому, поскольку завод закрылся. Анпилов приехал на красной «Ниве». Вышел, пожал Сергею руку и повел молодых людей в зал, где сидели уже на ободранных красных креслах пожилые в основном люди. Их было человек двадцать. Не было никакой нужды подниматься на сцену и стоять на трибуне, чтобы выступать перед ними. Но Анпилов поднялся на сцену и подошел к трибуне. Он стучал по трибуне кулаком и рассказывал, что нужно устроить марш на Москву, как субкоманданте Маркос устроил марш на Мехико. Голова у Анпилова была под завязку набита революционной романтикой. Он путал имена и даты, республиканскую Испанию с революционной Кубой, Кубу – с Анголой, Анголу со штатом Чиапас. Но в целом получалось пламенно: «Мужество знает цель, стала легендой Куба, вновь говорит вдохновенно Фидель, мужество знает цель». Он рассказывал, что субкоманданте Маркос, возглавляющий в мексиканском штате Чиапас Сапатистскую повстанческую армию, один предпринял поход на Мехико, один вышел из своей деревни Агуас Кальентес, и, пока шел до столицы, к нему присоединились миллион человек, и они вошли в Мехико и окружили парламент или дом правительства, или дворец президента, или кто там у них в Мексике главный – и потребовали реформы здравоохранения и бесплатного образования для всех, и правительство вынуждено было… Мужество знает цель… Вот так и они, говорил Анпилов, пойдут тремя колоннами из города Тулы, из города Рязани и из города Владимира – на Москву. И будут проходить нищие русские деревни, несчастные городишки, где остановились заводы и у людей нет работы, поселки ученых, где ковался ядерный щит Родины, а теперь запустение… И в каждой деревне к их маршу будут присоединяться все новые и новые соратники, и когда они придут в Москву, их тоже будет миллион, как мексиканских индейцев с субкоманданте Маркосом, и они окружат Кремль… Мужество знает цель! Анпилов махал руками. У него под мышкой видна была прореха на поношенном пиджаке, но Сергею нравился этот заполошный дядька, и марш на Москву решено было организовывать.

Правда, в России организовать марш не так просто, как в Мексике. Во-первых, надо было переждать зиму, ибо зимой от города Тулы до города Москвы не дойдешь. Во-вторых, нужно было договориться с милицией. Тогда, в середине девяностых, милиция была добрая, демонстрантов не била, но все же нужно было договориться с ними, потому что куда легче идти по шоссе, чем пробираться проселочными дорогами, не имея верных карт. Надо было найти палатки. Надо было запастись лекарствами, потому что большинство участников марша пожилые люди. Всеми этими вопросами Сергей и занимался до самого лета. Ему даже удалось раздобыть машину с мегафоном на крыше, каковая машина должна была возглавлять колонну, подбадривать демонстрантов революционными песнями и подвозить иногда тех, кто выбьется из сил.

В июле 1997 года марш начался. Пока люди собирались, Сергей сидел на главной площади города Тулы в машине с мегафоном и выкрикивал лозунги: «Банду Ельцина под суд», «Долой министров-капиталистов», «Нет грабительской приватизации». Ему так нравилось орать в мегафон лозунги, что он даже не сразу перестал их орать, когда дверь машины открылась и чья-то уверенная рука потащила его за шиворот наружу. Четверо милиционеров выволокли его, бросили на асфальт, а он все еще докрикивал про банду Ельцина. Его живо обыскали, живо подняли вчетвером и живо затолкали в милицейский воронок. Тут только он сказал:

– Что случилось?

Но воронок уже ехал куда-то по улицам Тулы, и милиционеры, конвоировавшие Сергея, не разговаривали с ним. Его привезли в отделение и водворили в обезьянник, металлическую клетку, где уже сидели несколько его товарищей, организаторов марша. Все были веселы и разговаривали громко. Когда человека арестовывают, ему свойственно испытывать особого рода эйфорию. Сергей хватался за железные прутья обезьянника и кричал милиционерам, маячившим в коридоре:

– Парни! Вы олигархам служите? Милиция на страже капитализма, да?

В ответ на его крики из коридора вошел милиционер с дубинкой. Пересчитал дубинкой прутья клетки, чуть не попав Сергею по пальцам, и сказал:

– Кончай орать! Мне преступников ловить нужно, а я тут с тобой, дураком, вожусь.

– А вот скажи, – парировал Сергей, – у кого оружие лучше, у тебя или у бандитов? А? А за бандитским «Мерседесом» ты угонишься на своем козелке? Скажи. А зарплату тебе нормальную платят или бандитам платят больше?

– Побольше, конечно, – улыбнулся милиционер.

– Мы же за тебя митингуем. А ты нас в обезьянник.

– У меня приказ, – милиционер пожал плечами. – Не было бы приказа, я бы, может, сам с вами пошел митинговать.

– Ну тогда хоть воды дай, – улыбнулся и Сергей тоже. – Наорался, голос сорвал.

Через пять минут явился чай с сахаром. Милиционеры окружили обезьянник, передавали арестованным сквозь прутья мармелад и сушки, болтали про то, как несправедливо устроена жизнь. Еще через полчаса пришли два тульских депутата от коммунистической партии. Они тоже присоединились к чаепитию, и они просили, чтобы задержанных отпустили. Но отпустить их было нельзя. По милицейским правилам пришлось на каждого составить протокол, каждого отвезти в суд и каждому присудить штраф за нарушение общественного порядка. Сергей поначалу отказался подписывать протокол. Говорил, что не совершал ничего противозаконного. Но новый его приятель милиционер сказал: