Книга Король говорит! - Питер Конради

«К сожалению, — заключал Лог, — в вопросе речевых дефектов, где так много зависит от темперамента и индивидуальности, всегда можно привести пример, доказывающий, что вы не правы. Вот почему я никогда не стану писать книгу».

На встрече 20 июля Хардинж сказал, что король говорит хорошо, но он переутомился. Лог согласился, заметив, что у короля, к сожалению, слишком мало времени остается для себя, поскольку он явно перегружен. Это впечатление подтвердилось, когда он в тот же день встретился с королем: тот казался измученным, и они долго говорили о его слабом желудке и о том, как это влияет на речь.

«Они действительно не понимают короля, — записал Лог в своем дневнике. — Зная его так хорошо, я вижу, сколько он в состоянии проработать и при этом отлично говорить. Но навалите на него слишком много работы, доведите до переутомления — и это ударит по самому уязвимому, по его речи. Они делают большую глупость, так перегружая его. Он надорвется, и им некого будет винить, кроме себя».

Это опасение было своевременным: до официального открытия сессии парламента оставалось лишь несколько месяцев, и хотя оно не было таким суровым испытанием, как коронация, все же представляло значительную трудность. А еще была проблема Рождества, и надо было решить, должен ли король последовать традиции, установленной его отцом, и обратиться по радио ко всем жителям империи.

Открытие сессии парламента, на которой королю предстояло зачитать программу правительства Невилла Чемберлена (Чемберлен стал премьером в мае того года), было, конечно, непременной частью его монарших обязанностей. Сознание этого не уменьшало его беспокойства. Он постоянно помнил, как хороши были выступления Георга V в парламенте в прошлые годы, и опасался, что не сможет с ним сравниться. Лог отметил это после их встречи 15 октября, когда они репетировали текст речи. «Он все еще беспокоится из-за того, что его отец делал это так хорошо, — записал Лог в дневнике. — Я объяснил ему, что его отцу понадобилось много лет, прежде чем он обрел это умение».

Надо сказать, король добивался хороших результатов в работе над самим текстом, который содержал 980 слов и требовал на произнесение от 10 до 12 минут. Но оставалась еще задача справиться с этим, удерживая на голове тяжелую корону. Когда Лог пришел на очередное занятие накануне церемонии, то с удивлением увидел, что король сидит на стуле, повторяя речь, с короной на голове.

«Он надел корону и пытался определить, насколько может наклониться вправо или влево, не уронив ее, — записал Лог 25 октября. — Корона сидела на голове так плотно, что не было ни малейшего повода для беспокойства». Дважды пройдя текст от начала до конца, король отложил корону в сторону.

Оба они были ободрены результатом, несмотря на недосягаемый пример короля-отца. «Никогда я еще не слышал, чтобы он говорил так хорошо, никогда не видел таким счастливым, и никогда прежде он не был так красив, — записал Лог. — Если завтра король справится со своей задачей, это принесет ему огромную пользу. Ничто не мешает ему делать все, что он делает, только отлично. Мешает лишь комплекс неполноценности по отношению к отцу. Голос его сегодня звучал прекрасно».

Обращение к парламенту прошло успешно. В «Санди экспресс» оно было названо триумфом. «Он говорил медленно, но без неуверенности и заиканий. Слова даже обрели дополнительное достоинство и подлинную красоту благодаря столь благоразумно выбранному темпу речи». Газета отметила также, что уверенность в себе у короля росла по ходу речи и он смог поднять глаза и обвести взглядом палату. «Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что происходило в душе королевы, — заключал автор. — Когда король закончил выступление, в ее глазах отразилась гордость женщины за своего мужа».

Но оставалось еще решить непростую задачу — как поступить с Рождеством. 25 декабря 1932 года Георг V положил начало тому, что стало традицией ежегодного радиообращения к нации. Сидя за письменным столом, под звездами Сандрингема, он прочел слова, написанные для него Редьярдом Киплингом, великим поэтом империи и автором «Книги джунглей»: «Я говорю сейчас из своего дома и от своего сердца со всеми вами, со всеми моими народами во всей Империи, с мужчинами и женщинами, отрезанными отсюда снегами, пустыней или морем так, что только голоса по воздуху могут достичь их, мужчинами и женщинами всякой расы, всякого цвета кожи, которые видят в Короне символ своего союза».

В 1935 году Георг V сделал следующее обращение по радио, в котором говорил не только о своем Серебряном юбилее, но и еще о двух значительных событиях в королевской семье, происшедших в тот год: о свадьбе своего сына Генри, герцога Глостерского, и о смерти своей сестры, принцессы Виктории. Выступление, бывшее отчасти, но не чрезмерно религиозным по тону, должно было представить монарха в роли главы огромной семьи, охватывающей не только Соединенное Королевство, но также и всю империю. Его внучка, королева Елизавета II, которая проведет на троне более полувека, станет продолжать эту традицию. Ее рождественские выступления, сначала по радио, а после на телевидении, задуманы были как важная часть рождественского ритуала для десятков миллионов ее подданных.

Ни Георг VI, ни его окружение так на эту речь не смотрели. Для них рождественское послание не было национальной традицией — это было просто нечто такое, что счел нужным делать отец короля и чему он сам не имел желания подражать. В прошлое Рождество, когда со времени отречения его старшего брата прошло всего две недели, никто, безусловно, не ждал от него выступления. К декабрю, однако, ситуация изменилась, и по всей империи раздавались громкие требования, чтобы новый король выступил с обращением. Тысячи писем начали приходить в Букингемский дворец, убеждая его произнести рождественскую речь.

Король тем не менее продолжал противиться: отчасти из обычного для него страха перед любым публичным выступлением, особенно таким, которое потребует от него в одиночестве говорить перед микрофоном, обращаясь к десяткам, а может, и сотням миллионов людей. Кроме того, он, казалось, чувствовал, что такая речь была бы в некотором роде посягательством на память отца.

Одно решение, предложенное Хардинжем на совещании 15 октября, на котором присутствовал Лог, заключалось в том, чтобы король прочел Поучение[109]в церкви рождественским утром. От этой идеи, однако, отказались из опасения, что она может оскорбить представителей других религий. Во дворце стали постепенно приходить к мысли, что королю следует прочесть короткое послание к жителям империи, и после встречи 4 ноября, когда Лог работал с королем над парой более обыденных выступлений, Хардинж показал ему приблизительный набросок, который Лог объявил вполне подходящим.

Лога между тем занимало совсем другое. Ходили ошибочные, но упорные слухи, что семилетняя принцесса Маргарет страдает тем же дефектом речи, что и ее отец. Лог предложил Хардинжу, чтобы в следующий раз, когда ее будут снимать для кинохроники, она непременно сказала несколько слов — что-нибудь вроде «Пойдем, мамочка» или «А где Джорджи?» или просто позвала собаку — «все что угодно, лишь бы доказать, что она нормально говорит, и навсегда положить конец всяким слухам о том, что у нее дефект речи».