Книга Король говорит! - Питер Конради

Хотя в аббатстве пугающего микрофона не будет, вечером накануне королю предстояло произнести свою речь перед микрофоном. Лог не мог решить, что лучше — присутствие при этом десятка людей или только его и короля. «С обычной речью он справляется почти безупречно, он прекрасно ее произносит и получает при этом удовольствие, но не выносит микрофона», — записал Лог в дневнике.

Лог решил, что для трансляции лучше всего подходит комната на втором этаже напротив королевского кабинета, так как окна ее выходят в центральный внутренний двор и в ней очень тихо. Мажордом обнаружил в подвале старую конторку, покрытую сукном. Ее наклонная крышка поднималась с помощью двух деревянных подпорок так, что поверхность становилась горизонтальной. На ней установили два позолоченных микрофона и между ними укрепили красную лампочку. «Мы попробовали посадить его за маленький столик, но ему удобнее стоять, — писал Лог. — Он доблестный борец, и, если слово ему не дается, он бросает на меня такой беспомощный взгляд — и тут же продолжает делать свое дело. У него нет никаких существенных огрехов — велик только страх».

В тот же день Логу позвонил его друг Джон Гордон, уже шесть лет занимающий пост главного редактора «Санди экспресс». Предстоящая коронация и предположения о том, как король справится со своей ролью, вполне предсказуемо вновь привлекли внимание газетчиков к его дефекту речи и к помощи, оказанной ему Логом. Гордон прочел ему статью о короле, в которой, как с удовлетворением отметил Лог, его собственное имя не упоминалось. Даже спустя все эти годы он скорее стремился избегать, нежели искать известности. Часом позже Гордон перезвонил и рассказал, что некто Миллер, назвавшийся репортером «Дейли телеграф», прислал в «Санди экспресс» статью о короле, начинающуюся словами: «Некий черноглазый, седеющий человек шестидесяти лет, австралиец, постоянно находится при короле и является его ближайшим другом. Они звонят друг другу ежедневно…» и т. д.

Лог счел это «недопустимым». «Очень недостоверно и грубо сработано и могло наделать массу вреда. Джон спросил, предоставляю ли я ему свободу действий. Я ответил — конечно; писать такое — просто безобразие. Джон вызвал автора и сказал ему, что статья недостоверна и может вызвать большие неприятности. Он нагнал страху на мистера Миллера и предупредил, что если тот пошлет свою статью еще куда-либо, то больше никогда нигде и ничего не опубликует. Мистер Миллер оставил статью у Джона и сказал, что подобное больше не повторится. Джон тотчас позвонил мне и сообщил хорошие новости. Слава богу».

Утром 10 мая, за два дня до коронации, Лог поехал во дворец. Напряженность обстановки явно действовала на короля; у него были усталые глаза. «Он сказал, что плохо спит, а окружающие даже не знают, в чем дело, — записал Лог. — Я думаю, он сильно нервничает».

В тот вечер случилось еще одно неожиданное событие. Логу позвонили по телефону и сказали, что он отмечен в почетном коронационном списке за свои заслуги перед королем. Поначалу он не поверил и позвонил Гордону, который подтвердил это сообщение. Позже он со своей семьей отправился к Гордону, они пили шампанское и праздновали это событие. В откровенном восторге Лог закончил этот день записью в дневнике: «Все великолепно. Кавалер ордена Королевы Виктории».

Увидевшись на другой день с королем, Лог поблагодарил его за оказанную честь. «Не за что, — ответил, улыбаясь, король. — Вы помогли мне. Я собираюсь наградить всех, кто мне помогал». Он вынул орден из ящика стола, показал его Логу и сказал: «Завтра наденьте его». Королева засмеялась и поздравила Лога.

Лог вместе с королем прослушал запись речи. Она вполне годилась для трансляции, но Лог надеялся, что в этом не возникнет необходимости. «Произношение Его Величества улучшается с каждым днем. Он все лучше справляется со своей нервозностью, и в его голосе появляются прекрасные оттенки, — отметил он в дневнике. — Надеюсь, он не будет завтра слишком волноваться. Его Величество молился сегодня вечером. Он такой славный малый, и я очень хочу, чтобы он был замечательным королем».

Глава десятая ПОСЛЕ КОРОНАЦИИ

И сама коронация, и обращение к народам Британской империи стали в тот вечер триумфом для короля, как отмечали газеты на следующее утро. «В неторопливом, размеренном и отчетливом звуке его голоса не слышалось ни малейшего признака усталости», — писала «Дейли телеграф». Священник из Манчестера написал в редакцию газеты «Дейли мейл», выражая восхищение звучанием голоса короля и чистотой его дикции. «При всей полноте звучания, свойственной голосу его отца, — продолжал автор письма, — он умеет придать голосу мягкость, которая еще сильнее воздействует на слушателя. Мне еще не доводилось слышать столь близкий к идеальному „образцовый английский“. В нем не было ни малейших признаков какого бы то ни было отклонения».

Слушатели за границей также были приятно удивлены уверенностью и гладкостью речи монарха, прослывшего косноязычным. Составитель радиосводок из Детройт Фри Пресс был озадачен тем, насколько отчетливо и ясно звучала речь в лондонском эфире. «Теперь, после завершения коронации, слушатели недоумевают, что случилось с дефектом речи, который, как считалось, был у короля Георга VI, — написал он. — Он ни разу не проявился на протяжении всей церемонии. Прослушав радиообращение нового короля, многие поставили его в один ряд с президентом Рузвельтом как человека, обладающего безупречным голосом для радиовыступлений».

Когда коронация осталась позади, король смог сбросить с себя напряжение. Он еще не до конца избавился от своего речевого дефекта, но с помощью Лога постепенно преодолевал его. Лог между тем, страдая, по определению журнала «Тайм», от нервной перегрузки, уехал из Лондона отдыхать. После возвращения он помогал королю готовиться к новым выступлениям, ставшим теперь повседневным делом.

Хотя такие выступления проходили достаточно благополучно, окружение короля было озабочено тем, как действуют на него продолжающиеся затруднения в речи, и постоянно искало возможности излечения. 22 мая сэр Алан «Томми» Ласеллз, помощник королевского личного секретаря, обратился к Логу в связи с письмом, полученным от некоего А. Дж. Уилмота по поводу публикации в «Таймс» о том, что, насильственно переучивая ребенка-левшу, можно вызвать у него побочные осложнения, в том числе речевые дефекты, такие как заикание.

В своем ответе, написанном через четыре дня, Лог отмечает, что переучивание действительно подчас приводит к нарушениям речи, которые, впрочем, могут исчезнуть, если пациенту опять позволят пользоваться левой рукой. Но при этом он подчеркнул, что вновь переучивать короля слишком поздно. «Пациента старше десяти лет уже непросто вернуть к прежней привычке, и я практически не слышал, чтобы это удавалось в среднем возрасте». Он высказал неортодоксальное предположение, что можно добиться «временного облегчения» (часто ошибочно принимаемого за полное излечение), заставив пациента усвоить американский выговор или манеру кокни, поскольку принято считать (как утверждал его коллега, логопед Г. Сент-Джон Рамзей), что это приводит к большей концентрации внимания на гласных, а не на внушающих страх согласных. Однако такой вариант был неприемлем для короля, хотя, как подмечали некоторые, определенная заокеанская гнусавость присутствовала в голосе его старшего брата, когда тот был королем.