Книга Бэд Рашн. Книга 2. Архангелы и Ко - Федор Чешко

Дикки Крэнг, казалось, вообще не замечал, что его сотрудничек чего-то там повествует. Казалось, будто Крэнг не замечает даже самого этого сотрудничка – даром что тот всей своей нелегонькой тушей жался вплотную к слушателю (столь же неблагодарному, сколь и единственному). Но стоило только Матвею шагнуть через комингс предшлюзового бокса, как Дикки-бой отпихнул вдохновенного повествователя и буркнул:

– Ну всё, Фурункул, не саунди.

Выражение лица Крэнга и его недозакрывшийся рот свидетельствовали, что Дик собирается предъявить вошедшему какие-то претензии (очевидно, недавнее слезоточивое обнимание в коридоре и пропажа лучевки полностью излечили Дикки-боя от комплекса вины перед другом детства).

Матвей не стал дожидаться разглагольствований про бессовестных скотов, которые одной рукой обнимают, а другой в это же время шарят по дружеским карманам. Задерживаться возле входа Матвей тоже не стал – тем более, что вздумай он хоть на миг загородить своим телом люковой проём, это самое тело тут же впихнули бы внутрь, в предшлюзье.

Не сбавляя шагу, кстати сказать, весьма целеустремлённого и решительного, Матвей подошел прямёхонько к Дику (тот аж рукой заслонился на всякий случай) и сходу уткнул в Крэнгов живот рукоять Крэнговой же лучевки:

– Держи, раззява. И больше не роняй, где попало.

«Не роняй» было, конечно, наглой брехнёй, но Крэнг предпочёл поверить.

Тем временем в бокс впёрся обильно груженый всевозможным барахлом исполнительный механизм, похожий на «модерновый» столик, многоногий и многоугольный, а следом – нагруженный лишь самую чуточку поскуднее афганонемец Кадыр-оглы.

– Всё-таки мне не нравится, что мы все трое уходим, – сообщил афганонемец, сбрасывая на пол свою кладь.

Матвей попробовал сообразить, уход которых трёх из пяти присутствующих (включая исполнительно топчущийся у стены механизм) может смутить герра Клауса. В результате стремительных, но довольно-таки напряженных размышлений первой была безоговорочно отсеяна кандидатура механизма, второй – почти столь же безоговорочно – личность долболома по кличке Фурункул.

– Если мы все трое сковырнёмся, остальным всем тоже футляр, – сказал Клаус.

– Если из нас сковырнётся даже только один кто-нибудь, всеобщий футляр тоже будет.

Это Матвей так сказал. Вообще-то под «из нас» он подразумевал только себя и каракальского капитана, но объяснять это вслух счёл излишним. Таким же излишним, как и втолковывать Клаусу, что по причине категорического недоверия не выпустит того без присмотра (кстати, бухгалтер Рашн не сомневался, что самого его Клаус тоже не выпустит без присмотра – по причине стопроцентно аналогичной).

А Дикки Крэнг буркнул:

– Если я сковырнусь (хоть в коллективе, хоть персонально), меня чей-то там футляр вряд ли будет очень уж волновать.

Крэнг был единственным, кому по некотором размышлении решили рассказать всё, как есть. Информацию Дикки-бой воспринял на удивление спокойно, сообщив, что, во-первых, он ожидал чего-то гораздо худшего, а во-вторых, Ма… этот… Бэд Рашн обязательно найдёт какой-нибудь выход.

А прочие пассажиры… Чёрт их знает, может они впрямь поверили сказочке, которую Лафорж и Мак поведали им условные бортовые сутки назад.

А может и не поверили. Скорее всего, Крэнговы боевики остались невозмутимыми, видя невозмутимость Крэнга, а новоэдемцы остались почти спокойными, видя невозмутимость тёртых боевиков. Некоторые особо отважные умельцы безмашинного труда настолько расхорохорились, что даже пробовали набиваться на участие в первой рекогносцировке. Впрочем, эти герои малость подпортили впечатление от своего героизма, слишком явно обрадовавшись отказу.

Тем временем Клаус вздохнул, потом ещё раз вздохнул…

– Ну, гут. Зер гут. Превосходно. С моим мнением не считаются, зато меня усваивает подавляющее большинство… как сказал жучок, упавший на муравейник. Тогда так… – немец Кадыр-оглы заложил руки за спину и вообще принял позу, из каковой, вероятно, в бытность свою мичманом привык беседовать с нижними чинами. – Займёмся экипировкой. Ваша не годится. Крэнг и вы… как там вас? Фурункул? Однако… В общем, мокрую кожу снять. Вот тут у робота три камуфляжных пылеводоотталкивающих комбинезона. Облачайтесь, шнэлль!

Фурункул исподлобья зыркнул сперва на Клауса, потом на Крэнга – дескать, чё этот зуммер тут раскомандовался? Крэнг тоже зыркнул на Клауса, потом на Матвея. Матвей пожал плечами и принялся облачаться в пылеводоотталкивающий камуфляж. Крэнг тоже пожал плечами и тоже принялся. Тогда и Фурункул пожал плечами. А азиат Клаус не умолкал:

– Интенсивность и цветорешение камуфляжа задаются вот этим блочком на поясе. Интенсивностью не злоупотреблять: аномалию энергоплотности могут засечь с орбиты. (При этих словах милый мальчик Фурункул на мгновение перестал облачаться и заинтересованно вздёрнул брови, но, так и не дождавшись объяснений, продолжил прерванное). По этой же причине чтоб мне ни клочка мокрой кожи. И поменьше металла. И не пользоваться энергооружием, поняли? Взять с собой разрешаю, но стрелять… Только если вас уже начнут жрать живьём. Выстрел из, например, лучевки безошибочно фиксируется и идентифицируется буквально всеми средствами орбитального наблюдения.

Боевик Фурункул опять вздёрнул брови. Крэнг скорчил Клаусу жуткую гримасу, а Молчанов торопливо сказал:

– Мы опасаемся конкурентов. Когда зайдёт речь о реализации прав первопоселенцев, нам сможет обломать кайф любая мелочь. Например, доказательное свидетельство об использовании нами недозволенного оружия. Не говоря уже о том, что на нас могут попросту уронить что-нибудь нехорошее. Кусай себе потом в аду уши, что засветился сдуру…

– Именно, – нетерпеливо бросил капитан «Каракала».

Крэнг кое как застегнул на себе всё-на-свете-отталкивающий камуфляж и, более ли менее выпрямившись, осведомился:

– А сколько от меня должны отлопать живьём, прежде чем я получу право на выстрел?

– Ну, возможно… э-э-э… возможно, примерно треть? – предположил псевдо-Рашн.

Дикки-бой подумал и объявил:

– Вряд ли я столько вытерплю.

– Верни лучевку обратно мне, – мило улыбнулся Матвей. – Уж я-то обязательно вытерплю… если жрать будут тебя.

Клаус сказал нарочито бесцветным голосом:

– Для самозащиты извольте получить штурмовые винтовки реактивно-пулевого боя. Прошу наблюдать… – он взял в руки одну из груженных на столообразного робота матово-чёрных длинноствольных уродин. – Полуоптический прицел. Предохранитель: вот так – перевод в боевое положение. Магазин: так – вынимаем, так – вставляем. Затвор: вот так – досылаем патрон в патронник. И – огонь. Стрельба выбросом гильз не сопровождается ввиду полного отсутствия таковых. Понятно?

Только один псевдо-Рашн ответил: «Да». Крэнг и Фурункул хором издали носами презрительное «ф-фы» (дескать, нашел кого и чему учить!).

Афганонемец этого фыканья словно и не заметил: