Книга Пришельцы, дары приносящие - Гарри Гаррисон

– Я допустила нелепую лингвистическую ошибку?

– Да нет, ты правильно говоришь, вот только декортикация – это для меня что-то новенькое. «Шкуру долой» – образное выражение; смысл в том, что надо снять одежду. Вот, гляди, сейчас я декортицирую с себя рубашку и подставлюсь солнцу.

Сказано – сделано. Плавание нравилось мне все больше и больше.

– У вас декортицируют всю одежду без остатка? Мы так не делаем.

Да неужели? А если помогу? Я аж закашлялся, пытаясь задушить эти слова в горле.

– Нет, не без остатка. Обычно мы загораем в специальных купальных костюмах.

– Что они собой представляют?

– Гм… Не так-то просто это объяснить… – Даешь мозговой штурм! – Секундочку подожди, ладно? У меня в каюте есть журнал с картинками, там что-нибудь похожее найдется.

Затрепанный «Лайф», ты мой билет в рай. Я обернулся за минуту, оглушительно прогрохотав по ступенькам.

Сбегал я не напрасно. В журнале рекламировался фасон купальника: грудастые и бедрастые модели принимали самые отвязные позы.

– Я поняла, – сказала Таму, не меняясь в лице. – Ткани и цвета могут быть разными, но закрыты всегда одни и те же участки тела.

– В самую точку!

– Можно мне прочитать этот журнал?

– Да пожалуйста! Хоть вообще забери! Я кофейку собираюсь хлебнуть, не составишь компанию?

Она отрицательно покачала головой, уже уткнувшись в журнал, а я пошел за кофе – похмелье давало себя знать. Вернувшись, Таму я не застал, и завтракать она не пришла. Подмывало навестить ее и поинтересоваться, в чем дело; в конце концов я решился сходить к ней, но не осмелился постучать. Когда миновал капитанскую каюту, оттуда вышел мальчишка-буфетчик; при виде меня он грустно закатил глаза; мелькнувший в проеме Себастьяно, голый по пояс, злобно зыркнул и захлопнул дверь.

Я взглянул на оставшиеся деньги (их с последнего пересчета не прибавилось) и решил: семь долларов в кармане – это все равно что ни шиша. А значит, надо пойти к стюарду и купить еще бутылку граппы.

Несколько хороших глотков самым благоприятным образом сказались на моем пищеварении и умственной деятельности, и я вернулся на палубу, и увидел Таму, в том же шезлонге.

Только в этот раз вместо восточных шелков на ней был купальник с глубоким вырезом.

– С ним что-нибудь не так? – спросила Таму, когда я замер истуканом.

– Нет… класс! Просто здорово! А я-то думал, ты о таких вещах даже представления не имеешь.

– В моем багаже много разной одежды, нашелся и купальник. Поскольку я собираюсь пожить в Соединенных Штатах, надо будет одеваться, как местные.

– Отличная мысль. – Я уселся в соседнее кресло, испытывая восхитительную легкость в голове.

Рядом сидела девушка моей мечты – мечты, которая всегда казалась недостижимой. Такая стройная, такая мягкая и одновременно такая тугая… Каких же усилий мне стоило не облизываться!

– Давай принимать солнечную ванну, и ты расскажешь о своей родине, где я ни разу еще не была.

Она хотела знать о моей великой стране абсолютно все, и я не утаил даже самой мельчайшей подробности. Сначала общие темы: культура, искусство, политика. Потом узкие: обычаи, привычки, нравы. Наконец очень обстоятельно, с примерами, – о межличностных отношениях. Она слушала с неусыпным вниманием. Тема маникюра потребовала наглядного пособия в виде изящной, нежной ручки, которую моя собеседница вовсе не спешила высвободить из моих пальцев. Но время пролетело ужасно быстро, и в самый неподходящий момент прямо над моим ухом грянул гонг – рядом стоял и выжидающе глядел собачьими глазами буфетчик. Пора одеваться к обеду.

На этот раз, когда я поравнялся с капитанской каютой, распахнулась дверь и Себастьяно выскочил средиземноморским чертиком из коробки.

– Я тебя видел с ней! – прошипел он.

– Не надо ревновать, она не в твоем вкусе.

– Тут не до шуток! Это не добропорядочная арабская женщина! Она вуали не носит и вообще раздевается почти догола. И сначала по-английски двух слов связать не могла, а теперь instantaneamente[15]заговорила отлично, да еще с североамериканским акцентом.

– Разве можно осуждать девушку за хороший слух?

– Una meretrice[16], вот кто она! Prostituta из ЦРУ. Шпионка! – Он здорово волновался, аж руками размахивал.

Я протиснулся мимо.

– Кэп, не давай слишком много воли воображению. Все хорошо в меру.

Но так ли уж он не прав? Я поразмыслил над его словами, пока брился над раковиной умывальника со струйкой ржавой теплой воды. Конечно, насчет ЦРУ чепуха полная. Но по-английски Таму и впрямь говорит сейчас куда лучше, чем вчера. Умная девочка, на лету схватывает. Да, дело только в этом. Капитан просто чокнутый.

Я аккуратно завязал галстук, чтобы свежее пятнышко от красного соуса спряталось под узлом, и прихватил обещанные Таму журналы.

После обеда мы пересели на обшарпанные кожаные кресла в дальнем углу кают-компании, и Таму углубилась в чтение. Священник оставил наше общество без привычного кивка – видно, не оценил подарок в виде Корана, – а я нашел в журнале неразгаданный кроссворд – надо же чем-то заняться, если компаньонка не выказывает желания продолжать беседу. Она снова была одета во все черное, и это охлаждало мой пыл.

– Феромон… Фермент… – бормотал я, выводя и стирая буквы.

– Ты о чем? – спросила Таму.

– Самая богатая железом молекула в живых организмах, восемь букв, начинается с «фер».

– Ферритин, сложный белок, ответственный за накопление железа, которое используется для синтеза гемоглобина и других веществ.

Слово подошло. А Таму шпарила как по словарю! Да это, похоже, и было взято из словаря. Как в тот раз с декортикацией. Вот чем, стало быть, объясняется успешное освоение английского – она учит все наизусть. Девочка, конечно, умная, по ней сразу видно, но чтобы настолько! Украдкой я кинул на нее взгляд: она увлеченно листала давно оставшийся без обложки «Ридерз дайджест», впитывала страницу за страницей. А ну-ка, проверим мою догадку.

– Грубочувственное половое влечение, шесть букв.

– Похоть.

– Да, укладывается… Клятва, приносимая вассалом сюзерену в эпоху феодализма, пять букв, начинается на «о».

– Оммаж.

Во дает! И это ни на миг не отрываясь от чтения «Великих исторических личностей, сотрудничавших с ФБР»! Я даже вспотел от волнения. Ни разу в жизни не слышал слова «оммаж», но оно подошло идеально. Что это, превосходная от природы память, возможно, даже фотографическая, натренированная запоминать абсолютно все прочитанное? Может, и впрямь Таму шпионка? Да ну, ерунда. Не будем уподобляться параноику Себастьяно. Память – совсем не то же самое, что ум. Я нацарапал на поле страницы несколько чисел.