Книга 1993 - Сергей Шаргунов

– Зачем ты мне это говоришь? – глаза Лены расширились и налились чернотой.

– Мы теперь квиты, всё поняла? И говорю, чтоб знала: я всегда правду говорю, так воспитали. Дома не разговаривали со мной, пока правду не скажу. Не одной тебе, Лена, гулять, всё поняла? А не нравится – можем разбежаться. Ушел от тебя и сразу загадал: сейчас же загуляю. И, видно, какой-то дух меня вел: на “Парке культуры” входит одна, на меня зырк-зырк, я ей: “Здрасьте” – ну и к ней поехали… Как я от бабы той ушел, с кем подрался, как сюда добрался – ничего не помню. Хорошо, что в вытрезвитель не загремел!

“Пошел отсюда”, – хотела сказать Лена, но спросила жалобно:

– Ты больше не будешь?

– А ты? Думаешь, я тебе поверю? А ты мне? На слово? Справедливость-то не полная! Ты у меня первая, а я у тебя… Одной тебе знать, какой!

– Но я тебе не изменяла! – Лена вдруг ощутила отчаяние, точно бы попала в страшную сказку и торгуется на дьявольском базаре у прилавка с отрезанными головами.

– И где мы будем жить?

– Здесь, где и собирались.

– Здесь? – протянул Виктор. – Чтоб ходить и не знать, кто мне рога наставил? Этот в очереди, за спиной ухмыляется, этот в лифте едет, в потолок глядит, или вон тот – закурить спросил. Кто из них сосед? Может, все они – сосед? Или один – сосед, а остальные его дружки? И ходи по району вашему оплеванный…

“Зачем я тебя терплю? – подумала Лена. – Рискнул бы ты так со мной поговорить, пока сватался”.

– Пора! Спасибо этому дому – пойдем к другому!

– Какому другому? – уточнила с ревнивой резвостью. – В общагу?

– Почем я знаю? – влажно выпятил нижнюю губу, отсылая к некой непреодолимой силе. – Пора!

– В чем ты пойдешь? В этом? – Лена показала на кучу одежды, сваленной в углу. – Я тебя в таком виде никуда не пущу!

– Пить есть?

Она бросилась на кухню, вернулась с чашкой воды.

Влил в себя залпом, лязгая зубами о край. Затем опять уснул. Она достала два таза, замочила по отдельности рубаху и брюки и прикорнула возле мужа.

Пробудилась от того, что рядом пусто. Спросонья подумала раздраженно: “Хочет уходить – пускай тогда навсегда”. Виктор на кухне открыл воду, загремел чайником, зачиркал спичками. “Возьму и прогоню, хоть в мокрой одежде, хоть голым, пусть еще только скажет мне что-нибудь”. Крикнула:

– Потише нельзя?

У чайника воинственно зазвенела крышка. Виктор показался в комнате, моргая и прикрывая руками трусы:

– Разбудил? Прости. Ты спать будешь, нет? Можно с тобой поговорить? Нет? – И не дожидаясь ответа: – Лен, ты знаешь, я пить не люблю. Но бывают срывы. Я обдумал… Не спал, пока ты спала. Ты спала, смотрел на тебя и залюбовался… Ты прости, ежик. Обожаю я тебя, Лен. Трезво посудить: я – дубина. Ты мне что, может, какой этой назвалась… этой… нетронутой? Сам придумал! Да. Сам себя обманул, сам на себя разозлился. Пьянка виновата. Не допил, поэтому и ушел – добирать свое. А что тебя обвинял – это повод был для запоя дальнейшего. Ты добрая – меня снова приняла, в грязи, в состоянии скотины. Прости, мой свет. Всё, бью по тормозам. Ни пива, ни вина. О водке даже вспоминать не буду.

Лена внимала ему молча.

– Давай то, что было, проедем, как будто не заметили. Я тебе всегда верен был и буду. Кроме тебя, меня никто не колышет.

– Ты бы еще в дом ее привел! – грудным голосом выдохнула она.

– Не было никого. Пошутил я. В общаге с нашими пьянчугами кирял. Драка была – правда, но женщин не было. Ох, всё, всё! Ни пива, ни вина. Ежик, можно я тебя поцелую?

– Ремнем бы тебя, – прошептала Лена, глядя сквозь прищур сомнения, ощущая себя повзрослевшей. – Стой! – Она распахнула глаза, вглядываясь в его дрожащие руки, сцепленные ниже пояса. – А где кольцо?

– Кольцо?

– Где кольцо?

– Не помню… – Виктор взвил правую руку и усердно зажестикулировал. – Потерял. Ежик, я не дарил… никому… Я не выбрасывал… Я новое куплю!

Они повздорили в тот же вечер: у Виктора поднялся жар, он кашлял, но не хотел лежать и утверждал, что градусник завышает температуру.

– Взять для тебя другой?

– Откуда?

– От верблюда, – и тотчас осеклась, поймав его подозрительный взгляд.

Предсказание о соседях сбылось в точности. Закурить спросил у подъезда тот самый мужичок с третьего этажа, после стычки с Виктором неисправимо похожий на китайца. “Не курю, – отчеканил Виктор – и не пью”. Костя встретился им сначала в очереди (стояли за бананами, ухмылялся позади), через день столкнулись в лифте; с ним была его собака, которая, задыхаясь и трепеща языком, стала упоенно обнюхивать Ленин живот. Лена была готова провалиться в шахту вместе с лифтом и с ними всеми, но Костя подтянул овчарку за ошейник, блуждая по сторонам круглыми глазами, а Виктор хмуро смотрел в стенку, где чернела надпись “ABBA”.

Четыре месяца спустя она снова попала в лифт с Костей; он был без собаки, она без Виктора. Скосил глаза на ее явно пополневшую талию, и черные усы, казалось, шевельнула насмешка. “Соль в глаза, соль в глаза, – подумала Лена суеверно. – Так и живи с усачом над головой. Родится ребенок, вырастет, пойдет в школу, а физруком будет этот, что ли?” Последнее время она вспоминала о соседе с сильной неприязнью.

Между тем и Валентина огорчила. Пришла в гости и заботливо спросила (будто бы Лена не предупреждала):

– Как у тебя, Виктор, с соседями, контакт налаживается? Не надо бирюками жить! Сверху мужчина есть знакомый, да, Леночка? А борщ без мяса – это неправиль…

– Но, – перебил Виктор хрипло, – мы бы очень хотели переехать.

– Куда? – По лицу Валентины скользнула бдительность. – Это правда?

Виктор барабанил толстыми пальцами по столу: безымянный был вновь окольцован.

– Правда, правда, – закивала Лена. – Очень надо. В другой район. У тебя же в управлении связи.

– Управление занимается архитектурой, но никак не расселением, – важно пояснила Валентина. – Единственное, что я слышала: есть вариант за городом. Но вам же Москва нужна?

– На воздухе ребенку лучше! – выпалил Виктор. – Да и я о природе мечтаю!

– Один дипломат по Ярославской дороге продает свой дом. Со всеми удобствами. С ним общается дядя Лева, ты его знаешь, Ленусик, мой друг из Хотькова. И эти края ты хорошо знаешь – мои родные. К Тишкову я тебя с детства приучила. У дипломата дом в тех местах – то ли “Правда”, то ли “Зеленоградская”. До Москвы добираться несложно. Узнать?

– Узнайте, – грозно сказал Виктор, заинтересованно глядя в борщ, словно обнаружив там сцены измен и отмщения.

– Узнай, – сказала Лена растерянно.

Место называлось “Платформа 43 км”. Они переехали туда – обменяв Ленину однокомнатную квартиру на двухэтажный финский домик дипломата – в августе семьдесят восьмого с грудной Танечкой.