Книга Пожиратель - Лоренца Гинелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Картина.
— Алиса…
Стефано показал пальцем на ободранный письменный стол. На нем стояла картина. Неподходящая для семилетнего ребенка картина. Совсем не подходящая. Только небо. Черное, забитое тяжелыми тучами. И ничего больше.
— …небо, нарисованное на холсте, аду подобно, оттуда он смотрит на мир злобно. На него не смотри, его не ищи. Он увидит тебя, ты поверишь в него! Поверишь в него, он увидит тебя!
Стефано засмеялся:
— Черт, от такого правда с ума можно сойти! Если мы сюда за этим пришли…
Но Алиса плакала.
— Что случилось? — Стефано подошел к ней, улыбка сошла с лица.
— Мы смеялись над ним все, а смотри, как он жил…
— Давай уйдем. Здесь нечего искать.
Вдруг шорох. Стефано сжал палку.
— Что это? — Алиса все еще дрожала.
— Ш-ш… — Стефано оглянулся вокруг. Дом снова замолчал. — Ничего, уходим. — Он обнял ее за плечи, и они стали выбираться.
Алиса вскрикнула.
Канализационная крыса адски черного цвета загораживала им выход — мокрая щетинистая шерсть, острые резцы выставлены напоказ, как в оскале.
Старшая сестра предыдущей.
Крысы кусаются. Крысы заражают. Крысы нападают.
Юноша и девушка застыли, вытаращив глаза. Крыса резко прыгнула вперед. И Стефано не воспользовался палкой. Стефано пнул. Со всей силы, какая только была у него. Звук тот же, что у спелого граната, брошенного со злостью в бетонную стену. Крыса разбилась об угол, упала, взорвалась. На полу — теплые, зловонные внутренности и плевок мозга.
Сапог измазался. Стефано задрожал от омерзения. Алиса сдержала рвотный спазм.
— Пойдем, прошу тебя.
Они быстрым шагом прошли по коридору. Дом наблюдал за ними молча.
И ничего не случилось.
Частная клиника «Вилла Мария» в Римини
Пьетро рисовал. Рядом с ним, в больничной палате, синьора Монти смотрела телевизор. Диктор с преувеличенной риторической выразительностью произносил: «Следственные органы нашли на траве явные знаки борьбы, но не обнаружили ни следов крови, ни каких-либо других органических жидкостей. Предполагается похищение. Одежда маленького Дарио Мон…»
Синьора Монти тут же переключила на другой канал.
Тюремная психиатрическая клиника Реджио-Эмилии
«…Ее обнаружили на берегу Мареккьи несколько часов спустя после исчезновения. Надежда найти маленького Дарио живым от часа к часу рассеивается. Филиппо Суччи, Лука Амадори, Франческо Дзанголи и Дарио Монти стали юными и невинными жертвами некоего жестокого маньяка, продолжающего разгуливать на свободе и, что еще хуже, не оставляющего следов. В настоящее время единственным очевидцем происшедшего, вероятно, является брат маленького Дарио, мальчик, больной аутизмом и, очевидно, находящийся в шоке…»
Дэнни закричал.
Он, как и все остальные, сидел за прямоугольным столом в столовой.
Больные повернулись в его сторону, кто-то засмеялся, другие заволновались, застучав ладонями по столу, некоторые лишь вытаращили глаза в поисках санитаров. В это время дежурили четверо. Франко по прозвищу Мертвец — когда он не моргая на что-то смотрел, то действительно походил на мертвеца и без костюма санитара легко мог сойти за пациента, причем одного из тех, за которым требуется хороший уход. Роза по прозвищу Баржа — и эта кличка не нуждалась в объяснении. Баржа рука об руку работала с Кристиной, прозванной Мисс Порно; ходили слухи, будто бедная Мисс Порно однажды ночью попала в неотложку, потому что у нее якобы застряла болонка там, куда не доходят лучи солнца, но доказательств не имелось. С того дня, однако, для всех она — Мисс Порно. Последним из компашки был Серджо по прозвищу Святой. Он единственный никогда не жаловался и работал за всех — короче говоря, служил козлом отпущения всей братии. Естественно, никто из фантастической четверки не подозревал о существовании прозвищ.
В общем, Дэнни кричал. И бил своими кровоточащими лоскутами по столу.
Его рот производил неизгладимое впечатление. Разинутый, как у младенцев, когда они кричат, когда просят о помощи, в безысходном плаче, который никто не в силах успокоить. У взрослого человека такой рот вызывает страх.
А главное, с Дэнни никогда ничего подобного не случалось, большую часть времени он существовал в состоянии шизофренического ступора, смотрел в окно, терзал руки, разговаривал сам с собой. Всегда в рифму. Никто ему не мешал. И он никому не мешал. Вот и все.
Но в тот день Дэнни открыл рот, как новорожденный. Никогда больше уже не будет как прежде. Он выразил всю свою тревогу и ужас, тревога и ужас отразились на сетчатках глаз всех больных и санитаров. Дэнни поднял занавес в театре своей жизни. И сцена оказалась заполнена только кровью и хаосом, страхом и беспомощностью.
Но он не ограничился этим. Показал пальцем на телевизор. В ушах больных и санитаров все еще стояла свежая новость о мертвых детях. Потом пронзительно закричал, тараторя:
— Он! Это был он! Мой брат вернулся, вернулся всем на горе! Он не слушает меня, потому что мы в ссоре! Он детей убивает, он — детоубийца, он — король, король-кровопийца!
Мертвец наблюдал за его выступлением со стеклянными глазами, чуть более выпученными, чем обычно. Мисс Порно обеспокоенно вскрикнула и начала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что ей делать. Баржа, колыхаясь, подрулила к столу и при виде выражения лица Дэнни, опять же колыхаясь, отрулила обратно, выкрикивая имя единственного человека, который в состоянии был справиться:
— Серджо!
Но и Святого этот припадок застал врасплох.
Снова прибегли к помощи шприца. Пока океаны забвения утаскивали его на дно, Дэнни прокричал еще одну леденящую кровь рифму:
— Не понимаете, вы должны его остановить, выключите мой мозг, чтобы он больше никого не смог убить…
Его затащили на носилки и отнесли в комнату.
Частная клиника «Вилла Мария» в Римини
Алиса постучала в палату номер двадцать семь. Никто не ответил. Она сама позволила себе войти.
Синьора Монти спала, Пьетро неотрывно глядел в угол потолка.
Алиса молча подошла к краю кровати. Пьетро крепко держал лист в руках, и, что бы он ни написал или ни нарисовал на нем, сейчас он прижимал его лицевой стороной к животу. Пустая оборотная сторона смотрела на мир.
«Совсем как он…» — подумала Алиса.
— Привет, Пьетро.
Пьетро сжал листок еще сильнее. Взгляд не отрывался от потолка.
— Пьетро… я хочу верить тебе. Мне бы очень хотелось, чтобы и ты доверял мне.
