Книга Наша маленькая тайна - Пола Льюис

Когда Эмери вдоволь наигрался с пеной, Филип вернулся к шлангу и начал смывать с Сократа шампунь. Здесь уж пес не утерпел и принялся бегать кругами по двору, пытаясь увернуться от водяной струи. Эмери гонялся за ним с радостными воплями, а Филип бегал со шлангом за ними обоими, пытаясь не попасть водой в малыша.

— Что здесь происходит? — раздался удивленный голос Сьюзен.

Она вышла во двор и, едва сдерживая смех, следила за происходящим.

— Тетя Сюзи! Мы моем Сократа, чтобы он тоже был чистым! — закричал Эмери. — Как я!

Тут уж Сьюзен не выдержала и расхохоталась в полный голос: Эмери весь перепачканный, бегал босиком по двору, сверкая совершенно черными пятками.

— «Чистый, как я»! — передразнила она Эмери, и, отсмеявшись, обратилась к Филипу: — Придется его снова отмывать.

— Извини, — смущенно пробормотал он, ожидая гневной отповеди, — я не подумал.

— Ладно. — Сьюзен махнула рукой. — Искупаем Эмери еще раз прямо перед сном.

Филип не поверил своим ушам. Нет, сегодня положительно день чудес!

— Вы… останетесь на ночь?

— Конечно, — легко сказала Сьюзен. — Не тащить же ребенка среди ночи через весь город в гостиницу! Но… если ты против… — Она осеклась, вопросительно глядя на Филипа.

— Против? Да сегодня самый счастливый день в моей жизни! — воскликнул он.

Филип совсем забыл о Сократе и стоял со шлангом в руке, во все глаза глядя на Сьюзен. Она выглядела великолепно — порозовевшая, посвежевшая после душа. Джинсы, как и следовало ожидать, оказались ей намного велики, поэтому ей пришлось закатать их едва ли не до колен, а на талии стянуть ремнем. Голубая майка удивительно шла ей, подчеркивая синеву ее глаз.

Сьюзен выглядела абсолютно естественной и счастливой. Она с улыбкой потрепала подбежавшего к ней Сократа по мокрой холке.

Она погладила собаку! В первый раз на моих глазах! — потрясенно подумал Филип. Что ж, выходит, теперь можно считать выполненным пункт плана относительно любви к собакам. Таким образом, неохваченными оставались лишь два пункта — о страсти и недопустимости брака без любви. Может, сегодня…

Опомнись! — мрачно одернул себя Филип. Сьюзен Уэллс помолвлена с другим и скоро выйдет за него замуж.

А это мы еще посмотрим! — упрямо и задорно возразил ему внутренний голос.

Филип понял, что во что бы то ни стало будет бороться за Сьюзен Уэллс. Хотя бы попробует. Потому что, когда он слышал ее смех, его сердце начинало биться с удвоенной быстротой. Потому что ее имя звучало в его душе прекрасной музыкой.

Такое случилось с Филипом лишь однажды. С Мирандой. Но тогда все было по-другому, не так, как сейчас. Миранда всегда была веселой, раскрепощенной, немного необузданной. Она была открыта для радости, готова была веселиться с ночи до утра — это и подкупало в ней Филипа. Они танцевали до упаду, гоняли на машине, безудержно предавались сексу. Когда Миранда бросила Филипа, он поначалу не находил себе места от горя и обиды. Позже, поразмыслив, он понял, что они с Мирандой никогда не говорили о своих чувствах, не делились друг с другом мыслями и переживаниями — у них просто не оставалось на это времени. Да, он любил ее, но были ли они по-настоящему близки? Пожалуй, нет.

Со Сьюзен все совсем по-другому. То, что Филип чувствовал по отношению к ней, шло из сердца. Сьюзен не обладает легким и веселым характером старшей сестры, однако, как выяснилось, тоже умеет веселиться — но не так огульно и безудержно, как Миранда. Все, что делала и говорила Сьюзен — сегодняшняя Сьюзен, вышедшая наконец из своей раковины, — было проникнуто настоящим чувством и мягкой рассудительностью.

Я люблю ее, понял Филип с неотвратимой ясностью. Пусть Сьюзен помолвлена с другим — сегодняшний вечер наш. Я приготовлю мясо, мы поужинаем на свежем воздухе, потом выкупаем и уложим Эмери, а потом… Потом мы будем держаться за руки и целоваться — как школьники на первом свидании. И, может быть, я расскажу Сьюзен о своих чувствах.

Или не расскажу.

От этих мыслей Филипа отвлекла Сьюзен.

— Домойте же несчастное животное! — укоризненно напомнила она и удалилась в дом.

Филип в последний раз окатил Сократа водой из шланга, смывая остатки шампуня, и они с Эмери ушли в дом.

Сьюзен была в кухне и, не скрывая изумления, оглядывалась по сторонам. Когда Эмери и Филип вошли, она обернулась.

— Филип, а где же инструменты? И вообще, почему так чисто?

— Тебе не угодишь, — пробурчал Филип. — В нашу первую встречу ты, помнится, негодовала по поводу неубранной кухни… Ладно, пора и мне принять душ.

— Постой! Сначала ответь на мой вопрос, — потребовала Сьюзен.

Филип взглянул на нее исподлобья и нехотя признался:

— Я… я просто хотел удивить тебя.

Сьюзен улыбнулась.

— И тебе это удалось.

— Теперь я могу пойти принять душ?

— Иди. Мы с Эмери и Сократом подождем тебя во дворе. Подышим воздухом.

Филип отправился в ванную, а Сьюзен, взяв Эмери за руку, вышла во двор. Малыш и собака тут же начали свою привычную возню, а Сьюзен уселась прямо на траву и предалась своим мыслям.

Он сказал, что хотел удивить меня. Значит, я ему нравлюсь.

Сегодняшний день был просто чудесным. Столько новых впечатлений, столько веселья — и столько счастья в глазах Эмери. Сьюзен тоже чувствовала себя абсолютно счастливой — и все благодаря Филипу Мастерсону. Сегодня они с Филипом совсем не ссорились, Филип не пытался уязвить, уколоть ее, да и она не чувствовала потребности читать ему нудные нотации. Сьюзен подумала, что сегодня они с Филипом достигли полного взаимопонимания.

Сьюзен чувствовала редкие умиротворение и радость, наблюдая, как Эмери и Сократ бегают наперегонки. Сейчас придет Филип, и они проведут чудесный вечер вчетвером — Сьюзен неожиданно для себя включила в список и собаку. Она улыбнулась — похоже, Сократ больше не раздражает ее.

Барт сейчас казался Сьюзен таким далеким, таким… чужим. А между тем они встречались уже полгода, тогда как с Филипом Сьюзен была знакомы всего несколько дней, но ей сейчас казалось, что нет на свете более близкого человека, чем Филип Эмери Мастерсон — грубоватый и насмешливый.

Окно ванной было открыто, и Сьюзен услышала шум воды — это Филип принимал душ. Вдруг он запел. Сьюзен поморщилась и тихонько засмеялась — более противного и громкого голоса она в жизни не слышала. Несмотря на это, ей стало легко и радостно, и немилосердно перевираемый мотив показался ей лучшей музыкой на свете.

Эмери, услышав издаваемые Филипом звуки, перестал гоняться за собакой и остановился как вкопанный. Испуганно оглянувшись на окно, в следующее мгновение он улыбнулся и принялся смешно танцевать. Сьюзен не долго думая присоединилась к нему. Сократ же выписывал круги вокруг них и подвывал песне хозяина.