Книга Слишком грешен - Эрика Ридли

4 февраля 1814 года

Лондон, Англия

Мисс Сьюзен Стэнтон тихо и совсем не по-женски выругалась, когда снег забился в ее намокшие ботинки. Не важно. Быстрее! Если ее отсутствие обнаружат раньше, чем она хотя бы взглянет на Фризленд-стрит, ее бегство окажется абсолютно бесполезным.

И без того несправедливо, что ей пришлось оказаться заключенной в доме на долгие месяцы, и это в то время, как она находится в Лондоне и к тому же вынуждена оставаться взаперти во время самого важного праздника сезона — Морозной ярмарки[1]!

Снежинки так и липли к стеклам очков, однако Сьюзен и не подумала остановиться, чтобы протереть их. Ее перчатки настолько намокли, что толку от них не было никакого, а от муфты на линзы липли еще и клочки меха.

Оглянувшись назад и убедившись, что кучер ждет ее, как они и договаривались, Сьюзен побежала по мосту Блэкфрайарз, намереваясь поспеть на карнавал. Однако продвигаться вперед по засыпанному снегом льду было не так-то легко — приходилось то скользить, то шлепать по воде, поэтому ей пришлось замедлить шаг, дабы не сломать шею. Дьявольщина! Сколько пройдет времени, прежде чем кто-нибудь обнаружит, что запертая в клетку пташка улетела? Полчаса? Двадцать минут? Едва ли она успеет вернуться домой раньше матушки, даже если немедленно побежит назад. К тому же она так близка к цели!

Из больших палаток раздавались фальшивые мелодии. Слонов, о которых Сьюзен читала в газетах, конечно, уже увели; нельзя было покататься и на осликах или сыграть в кегли, однако в воздухе все еще чувствовался острый запах свежесваренного эля, а вокруг не смолкал смех простолюдинов.

Пять минут! Она может провести тут еще пять минут и хотя бы увидеть…

Сьюзен остановилась у опоры моста Блэкфрайарз и посмотрела вниз на палатки, все еще разбросанные на поверхности замерзшей реки. Как же ей не везет! Невозможно добраться до желанной Фризленд-стрит быстрее, чем за полчаса, так что придется срезать путь к палаткам по льду, по диагонали. Нельзя мешкать ни секунды.

Но едва ее ботинок коснулся замерзшей реки, как нога провалилась в тающий снег, скользнула по льду, и ее словно магнитом потащило вперед. Сьюзен качнулась. Несколько мгновений она пыталась восстановить равновесие, размахивая руками, и наконец, ей удалось заскользить вперед не случайно, а намеренно. Она почти добралась до ярмарочных палаток, когда вдруг, вскрикнув, увидела, что лед под ее ногами ломается на неровные глыбы. Все замелькало перед глазами. Воздух наполнился чудовищным, походившим на гром, грохотом. Река зашевелилась под ярмарочными сооружениями, сбрасывая с себя льдины с такой же легкостью, с какой служанка стряхивает крошки со старого ковра. Где-то впереди торговцы игрушками и пирогами, словно по команде выскочили из своих фургончиков и, спотыкаясь, бросились к берегу. Зловонное дыхание реки вырвалось из разломившейся ледяной клетки… Сьюзен торопливо повернулась, чтобы перепрыгнуть на твердую землю, но поздно — лед под ее ногами уже трещал.

Сьюзен замолотила в воздухе руками, однако не удержалась и провалилась в воду. Тут же толстый обломок льда с треском ударил ее по предплечью, и, ощутив острую боль, Сьюзен ушла под воду. Голодные воды Темзы резво проникли в ее одежду, отчего ткань вмиг стала стократ тяжелее, и потащили ее за собой ко дну.

Сьюзен сопротивлялась изо всех сил. Она рванулась было вперед, но ударилась макушкой о проплывавшую мимо льдину, и этого оказалось достаточно, чтобы с нее слетели очки.

Течение ее мыслей окончательно замедлилось из-за того, что она почти ничего не видела.

Где же та чертова трещина, в которую она провалилась? Неужели течение так быстро унесло ее? Сьюзен попыталась ухватиться за льдину, но безуспешно — пальцы скользнули, другая же рука отказывалась повиноваться и была совершенно безжизненной.

Перчатка на здоровой руке порвалась: Сьюзен все быстрее и быстрее хватала безжалостную льдину, пока не изодрала обмороженные, опухшие пальцы в кровь. Тело окоченело от ледяной воды. Удастся ли ей выбраться? Сьюзен ничего не видела. Ее ботинки стали свинцовыми, роскошный мех шубки превратился в удушающее одеяло, а жемчужное ожерелье — в охвативший ее шею аркан.

Где же все торговцы, барменши, скрипачи? Как же темно под водой! Сьюзен ударила рукой по льду и попыталась позвать на помощь, но добилась лишь того, что ее истерзанные легкие наполнились ледяной водой. В темноте перед глазами у нее промелькнули какие-то незнакомые лица, но они тут же растаяли в тени.

Силы оставляли ее. Даже биение сердца становилось все медленнее и медленнее…

Когда Сьюзен снова пришла в себя, первое, что она почувствовала, — это то, что вездесущий холод больше не проникает в каждую клеточку ее тела.

Незнакомые губы накрыли ее рот и высосали противную речную воду. В легкие проник теплый сухой воздух.

Сьюзен открыла глаза: люди. Повсюду люди. Но не десятки людей, как прежде, а тысячи. Многие из них смотрят на нее сверху вниз, а их лица бледны и уродливы. Некоторые находятся в воде, однако даже не замечают ее. Но при этом они совершенно сухие. Как они могут быть сухими под водой? В глазах у Сьюзен потемнело, и лица растаяли…

Губы вернулись — холодные и липкие. Они вдули в ее горло еще немного воздуха. Отвратительно. Повернув голову, Сьюзен вытянула вперед здоровую руку и попыталась дотронуться до странного сухого человека. Но ее рука прошла сквозь его грудь, и он исчез, Сьюзен закашлялась, поперхнулась, и ее вырвало водой. Голова закружилась, и, откинувшись назад, Сьюзен стукнулась затылком о лед, после чего снова все погрузилось во мрак.