Книга По следам большой смерти - Виталий Сертаков

В рыхлой почве Чжан поднималась очень быстро и очень быстро собиралась в кулак. Ослабевшую овцу она могла обездвижить тремя укусами и сожрать за полчаса. На свинью либо корову уходили жизни десятка солдат и в три раза больше времени. Когда Чжан обедала, никто не смел тревожить ее покой, уж тем более никто не посягал на ее добычу. Кружившие в вышине хищные птицы делали вид, что ничего не замечают. Медведи, волки и зубастая мелюзга втягивали ноздрями запах крови, но, учуяв яд Чжан, торопливо убегали прочь.

Ее скудоумие поддерживало равновесие. Если бы одна из королев Чжан додумалась, как надо правильно убивать, очень скоро на земле не осталось бы никого, кроме ее подданных. Но в природе всё стремится к равновесию. Потому-то наземные хищники, которых погибло так много во времена Желтых дождей, уступили в пойменных лугах место колониям Чжан. Кто-то ведь должен регулировать число травоядных. Теперь, когда королевы, зародившиеся в сточных водах ракетного комплекса, набрали силу, как назло, снова пошла в рост популяция волков и прочих теплокровных хищников. Они всё чаще уводили у Чжан добычу.

Равновесие сохранялось.

Королева Чжан так не думала, она вообще ничего не думала, но последние годы ей всё тяжелее было поддерживать колонию. Это происходило потому, что монахи, раньше молившиеся на Чжан и нарочно оставлявшие божеству привязанную на болотистом лугу свинью, резко поумнели, а скотные дворы стали строить на каменистых пустошах. Они закладывали теперь крепкие фундаменты и не считали больше Чжан одним из божеств. Королева ничего этого не знала. Она даже не подозревала, что ее память состоит из памяти десятков королев. Она не умела отделять свою короткую жизнь от жизней предшественниц и чувствовала себя всегда единой и неделимой.

Она была рада, что обнаружила это сытное место. Здесь не надо было полночи караулить, когда на сырой берег выйдет напиться пугливая антилопа или когда неосторожно уснет в траве пьяный путешественник. Здесь люди с иероглифами на щеках позаботились о том, чтобы у Чжан всегда была пища. Они выгоняли скотину пастись на строго отведенном участке, на длинной узкой колее между фундаментом и воротами сада. Постепенно Чжан привыкла, что не следует забираться дальше границы сада на запад. Она привыкла, что свиньи гуляют по неширокому участку вдоль тропы, редко подходя к воротам сада. В саду земля тоже дрожала, там бродили и молились люди, выпалывали сорняки и поливали цветы, но охотиться там было нельзя.

Несколько раз Чжан пыталась нарушить запрет, но жестоко поплатилась. Она напала на послушников. За это люди вылили в землю керосин. Потеряв половину солдат и нянек, королева уяснила, что границу сада пересекать нельзя. Потом она обнаружила, что не может покинуть поляну, на которой стоит свинарник. Монахи высадили вокруг целый лес подсолнечника, запах корней которого убивал подданных не хуже, чем керосин. Корни этого подсолнечника забирались так глубоко, что проникали в твердые пласты, в которых Чжан не могла двигаться.

Она стала пленницей одного-единственного луга, но не могла пожаловаться на плохое обращение со стороны тюремщиков. Периодически ей подбрасывали свининки, иногда попадалась и человечина. Этих людей можно было кусать и кушать, потому что они были совсем не такие, как монахи. От них не пахло керосином. Люди появлялись из ниоткуда, затем уходили вверх, к развилке. Изредка находились такие, кто возвращался и пытался пересечь пространство между свинарником и воротами сада. Еще реже попадались те, кто успевал добежать.

За последние десять лет колония обновилась тысячи раз, и маленьким личинкам не дано было осмыслить длину человеческой жизни. Из трех десятков молодых мужчин, стремившихся стать послушниками, лишь шестеро возвратились сюда с развилки. Их не прельщала власть над гадами и духами леса, их интересовали Красные драконы. Эти шестеро были опытными и хитрыми воинами. Они догадались, что на развилке существует четвертая дорога, но мало кто сообразил, чем чреват путь по ней. Почти все они стремились к власти над летучими червями ради самой власти, ради богатства и почестей, хотя у костра Настоятелей говорили совсем иное. Эти шестеро были нетерпеливы и самонадеянны. Они не пожелали покормить скотину и сменить грязную подстилку, им было некогда. Их ждала слава и женщины.

Так они полагали, шагая по грязи к золотым воротам сада. Они уже видели сверкающие статуи на колоннах и крыши пагод, утонувших в цветущих деревьях. Они восторгались вечным летом, дивными запахами и говорили себе, что совсем скоро обретут такое же могущество, как монахи Ордена.

Пятеро, мечтавшие получить могущество и славу, пошли на корм Чжан. Выносливого воина нелегко убить одним укусом. Если бы у этих пятерых хватило мудрости вернуться назад и переждать короткий день в свинарнике, то за ночь яд бы рассосался. Но они упрямо ползли по грязи к золотым воротам.

Убедившись, что добыча ослаблена, Чжан посылала очередного солдата. Чжан никогда не дожидалась, пока у жертвы остановится сердце. Некоторые мужчины умирали не сразу. Они визжали и плакали, хотя и не чувствовали боли. Нелегко оставаться спокойным, когда тебя пожирают заживо. Один кричал особенно долго. Он принадлежал к роду воинов Шаолиня и обладал искусством замедлять сердце и останавливать кровь. Он долго готовился к посвящению, осваивал боевые искусства и древние трактаты. Он поклялся настоятелю своего храма, что раздобудет Красных драконов. На самом деле монахом двигало не стремление избавить окрестные земли от набегов врага, а желание возвыситься до сана Настоятеля. Как и другие, он ошибочно полагал, что Храм Девяти Сердец любит сильных и холодных рассудком. Он верил, что меткий глаз и крепкая рука решат все вопросы. Ему в голову не пришло накормить вонючих свиней и убрать за ними навоз.

Он слишком спешил получить драконов.

Невзирая на три укуса, он продолжал ползти, подтягиваясь на единственной сохранившей подвижность руке. У золотых ворот стояли монахи и послушники, они видели мучения кандидата, но никто не пришел ему на помощь.

Солдаты Чжан не могли укусить монаха еще раз, поскольку он потерял сознание, кладовщики уже начали свою работу, и королева отозвала уцелевших солдат назад. Но потом человек очнулся и пополз.

Монах сумел добраться до нижней ступени ворот. Поскольку он полз на левом боку, то к этому моменту у него уже не было левой ноги, левой руки ниже локтя, а тропа стала красной от крови.

В последнем усилии он приподнял голову, и садовники увидели наполовину голый череп.

Когда Чжан закончила свой завтрак, один из послушников спустился с крыльца, подобрал багуа и с поклоном передал его Двуликому Настоятелю Гоа.

Из шестерых только один человек сделал всё правильно, достигнув ограды сада. Это произошло давно, указанный человек не стремился покинуть Орден. Он родился в Храме и стал послушником в одиннадцать лет. Затем он стал монахом, пройдя все ступени посвящения. Если бы Чжан обладала способностью сравнивать, она бы заметила некоторое сходство. Тот человек, занимавший сейчас должность Настоятеля, был чем-то похож на сегодняшнего гостя. Внешне они были очень разными, но Чжан не пользовалась глазами. Она чувствовала в обоих силу, оттого долго не решалась напасть. Как любой хищник, она была предназначена для истребления слабых и больных. Человек, которого братия называла Двуликий Гоа, родился с чудовищными отклонениями, но уродство делало его еще более упорным и стойким.