Книга Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов

Но и здесь он не мог выбирать.

Кому-то зачем-то понадобилось подставлять Санту.

В принципе, он не против. Если Санта хоть на секунду обманет недругов и даст ему шанс скрыться, это можно только приветствовать и быть благодарным.

...Лютер же беседовал с начальником охраны совсем о других материях.

Сам Лютер был при докторе кем-то вроде секретаря. На самом деле он являлся человеком, через которого Валентино поддерживал связь с организацией и получал от нее предписания. Лютер знал куда больше доктора, но старательно изображал из себя подчиненное лицо.

Начальника все звали Шарлем, хотя он не был французом.

Это был тучный, флегматичный тип средних лет, который в острых ситуациях, однако, умел развивать неимоверную прыть и обнаруживал сверхъестественную для его комплекции подвижность. Кроме того, он был подлинным мастером своего дела. Укрепление особняка и путей эвакуации было целиком и полностью делом его рук. Лютер не мог не восхищаться результатами его трудов.

– Что у вас, Шарль?

– Зафиксирован сбой в подводной системе синхронизации.

Лютер вскинул брови:

– Они, получается, пойдут с воды?

– Я не могу ответить однозначно. Система не работала в течение десяти минут. Колебательный контур перестал функционировать. Возможно, мы столкнулись с обычным техническим сбоем, мои люди сейчас занимаются этим.

– Почему они не занялись этим непосредственно в момент поломки?

– Если мы имеем дело с попыткой вторжения или разведкой, то нет смысла зря рисковать. На что нам тогда защитные сооружения? Пусть приходят и сполна получают свое.

Лютер с сомнением покачал головой:

– По-моему, вы слишком полагаетесь на технику, Шарль. Пренебрегая человеческим фактором. Если один что-то намудрил, то всегда найдется другой, способный его перемудрить. А техника, как вы сами только что убедились, может и подвести.

– Ее достаточно много, чтобы все сразу не могло выйти из строя. Многие системы дублируют друг друга.

– Но синхронизация отказала.

– Не вижу большой беды. К тому же она помогла нам – именно своим отказом. Иначе бы никто не насторожился.

– Хорошо, Шарль, – уступил Лютер. – Я верю вам, как себе. Продолжайте делать, что делаете, и держите меня в курсе.

Начальник службы безопасности удалился, а Лютер глубоко задумался.

Кто?

Откуда исходит угроза?

Все-таки Моссад?

Или кому-то непостижимым образом удалось выследить Санту?

Он потер виски и отправился навестить долгожданного гостя: капитана Гладилина.

* * *

Современная медицина творит чудеса, это так. Но даже она не в состоянии за сутки превратить цветущего молодого человека в дряхлого старика.

Когда Олег Васильевич снял с капитана повязки, Гладилин, весь в болезненном нетерпении, вновь посмотрел на себя в зеркало, и ему стало дурно. Он едва не лишился чувств.

Из зеркала на него смотрел сущий урод.

Щеки провалились, под глазами образовались круги, кожа приобрела нездоровый вид и покрылась мерзкими пятнами; нос превратился в какой-то клюв. Поразительно, но только теперь Гладилин осознал, что лишился зубов. Он чувствовал, что с ним что-то неладно, однако остаточное действие наркоза не позволяло ему оперативно разобраться в собственных ощущениях.

– Зубы у вас будут, – утешил его Олег Васильевич, стоявший позади и готовый в любой момент подхватить капитана. – Да они уже есть – вон, плавают в стаканчике. Конечно, могут не вполне подойти – извините, времени было слишком мало, чтобы изготовить высококачественные протезы и подогнать. Вы должны быть нам благодарны. Мы и так сделали невозможное.

– Зачем? – прошептал наповал сраженный Гладилин.

– Ради вашей же безопасности – но и не только. Придет час, и вы все узнаете. Зато вас теперь ни одна собака не опознает.

В этом он был совершенно прав.

Гладилина не признала бы родная мать, которой он, впрочем, не помнил.

– Разве нельзя было как-то иначе? Почему старик?

– Потому что это эффективно. Вы предпочли бы пожизненное заключение или пулю в лоб?

Гладилин промолчал.

Он боязливо дотрагивался до щек и думал, как хорошо ему было бы поселиться где-нибудь в лесной глуши, в сторожке вроде недавней, и больше ничего не слышать ни о западных друзьях, ни о смертоносных контейнерах. Он впервые по-настоящему пожалел, что ввязался в эту историю.

И это было только начало.

Олег Васильевич молча вышел, вернулся и молча же положил перед ним два авиабилета. Сверху шлепнулся новенький паспорт.

– Скоро вылетаем, дорогой Санта. Вы когда-нибудь посещали Париж? Можете не отвечать – мне известно, что нет. Теперь вам предоставлена такая возможность... Вы счастливчик.

Гладилин ничего не ответил.

Он видел, что пока ни в коей мере не является хозяином своей судьбы. Перемена внешности поставила последнюю точку. Податься ему было некуда. Аванс, не так давно полученный от Ваффензее, был смехотворным, если соотнести его с реальной стоимостью комфортного скрытного проживания.

Он отошел от зеркала и снова лег.

Олег Васильевич посмотрел на него с некоторой тревогой:

– Вам плохо, Санта?

– Мне замечательно, – огрызнулся тот. – Лучше не придумаешь.

Хозяина не покидали сомнения.

Гладилин почти не состарился, но его нынешний вид автоматически вызывал опасения за его здоровье. Олег Васильевич перевел взгляд на руки подопечного. Да, с руками не поработали, это не руки старика. И ноги, конечно, тоже не «катят». Валентино страдает деформирующим артрозом, не вылезает из кресла, а для такой имитации потребовалась бы не одна неделя.

Он сходил за перчатками.

– Наденьте-ка, Санта.

Тот уже не сопротивлялся, покорно выполнил сказанное.

Перчатки были очень легкие, из тончайшего бежевого шелка, они почти не ощущались.

– Не снимайте их больше. Разве что при мытье. А так носите постоянно, на людях и дома тоже, в одиночестве. Правда, на людях вы еще окажетесь не скоро, если не считать перелета...

Гладилин дернул плечом.

Его охватила полная апатия.

Эта апатия улетучилась, когда он предстал перед доктором Валентино Баутце в его парижской квартире на набережной Анатоля Франса. Здесь он пережил очередной шок: ему померещилось, что он снова таращится на себя в зеркало.

Глава восемнадцатая

БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ

Спецслужбы на то и спецслужбы, чтобы действовать тайно.