Книга Я - утопленник - Андрей Прусаков

– Конечно, Анфисушка, тебе видней, – язвительно произнес старик. – Только как же Слизень?

Я увидел, что глаза Анфисы вспыхнули.

– Замолчи, Архип! Я не просто так приплыла! Слизень меня и послал.

– С молодым ласкаться? – недобро усмехнулся утопленник. – Гляди, девка…

Странное дело, мне казалось, что старик ревнует. Ничего себе! Впрочем, откуда знать, может, он любовник о-го-го? По крайней мере, инструмент впечатляющий…

Русалка взяла меня за руку.

– Он со мной поплывет. Это воля Слизня!

Не произнеся ни слова, Архип отвесил русалке такой поклон, что завис в воде вниз головой, выставив на обозрение зад. «Издевается, – весело подумал я, – во дает старикан!»

Анфиса отвернулась и дернула меня за руку, призывая следовать за собой.

И мы поплыли. Анфиса плыла легко и даже играючи, я еле поспевал за ней. Не могу сказать, что устал – усталости не было никакой, но моя новая подруга, словно поддразнивая, не позволяла себя догнать. Ее ноги мелькали перед моим носом, она плыла быстро, как рыба, но только во сто крат красивее. Анфиса не гребла и не размахивала конечностями, как пловцы, – просто двигалась сквозь воду, будто бы паря в ней, лишь изредка плавно шевелила безупречным, словно изваянным из мрамора телом.

Положение плывущего за флагманом малька мне надоело. Я решил догнать русалку и поймать ее длинную ногу, но, разгадав мой замысел, Анфиса ловко уворачивалась в самый последний момент, и там, где только что было ее бедро, мои руки хватали пустоту. Она смеялась так радостно и по-детски, что я позабыл о том, где нахожусь. Мне казалось, я уже дома, я чувствовал себя совершенно свободно и легко. Город и прошлая жизнь отошли куда-то, были неразличимы под толщей зеленоватой, таинственной воды. Что творилось там, наверху, уже не интересовало. Новый мир поглотил меня без остатка, и я наслаждался им, отдаваясь чувствам, как ребенок. Я умер, но это – мой рай! И он совсем не плох. Здесь прекрасно!

Жуткий, неестественный звук вспорол нежный шелест реки, и огромная, черная тень промелькнула рядом, едва не задев меня. Водяной вихрь закружил и отбросил в сторону. Оглушенный и испуганный, я не сразу сообразил, что это какой-то корабль только что промчался над нами.

Анфиса подплыла ближе и взяла за руку, успокаивая:

– Не бойся, но будь осторожен.

Все еще дрожа, я кивнул, вспоминая обрубки на месте ног Архипа. Еще как буду!

– Пока я с тобой, тебе нечего бояться, – воспользовавшись моим замешательством, ее ловкие пальчики зашарили по всему телу. Не знаю, был ли то морок или иное колдовство, но моя плоть самым предательским образом откликнулась на русалкины ласки. Я не владел собой. Вернее, собой я владел, но – лишь духом, заключенным в плоть, которая была уже не моей. Но Анфиса так хороша, так притягивает… Никогда еще не ощущал такого желания…

– Сначала плоть, потом и душа, – шептала Анфиса, закрывая мои глаза поцелуями. Мы куда-то падали – мне было все равно. Весь мир был заключен в ней, вернее, мира и не было, а была лишь она…

Что со мной? Где я? Я лежал на дне совершенно голый и в полной боеготовности. Чем же мы тут занимались? В теле чувствовалась странная слабость.

– Где моя одежда? – спросил я. Память возвращалась медленно, какими-то рваными, расплывчатыми фрагментами.

– Зачем она тебе? – улыбнулась русалка. – Ты молод и красив. Скрывать нечего.

Я невольно прикрылся.

Русалка засмеялась, широко раскрыв рот и показывая острые зубки. Я почему-то вспомнил, как шокировали меня непринужденно открывавшие рот под водой русалки и утопленники. Привык. И горло уже не сжимает спазм, когда думаю, что лежу на дне Невы без воздуха.

– Ну, вставай, Андрюша. Плыть пора. – Анфиса сладко потянулась. – Водяной велел тебе реку показать, а ты еще не все увидел. И дело небольшое нам поручил.

– Какое дело? – не без опаски спросил я. Почему-то подумалось: людей топить будем.

– Надо кое-куда заплыть, – ответила русалка. – Дурочку одну проведать. Слизень приказал.

– Какую дурочку?

– Из-за любви утопилась, – отчего-то отвернувшись, пояснила Анфиса.

К тому времени мы пересекли Неву и вплыли в один из притоков, кажется, на правой стороне. Голову из воды я не высовывал, потому что передвигались мы быстро, и направление запомнил примерно.

– Дашка! – позвала Анфиса, остановившись в тени под каким-то мостом.

Сверху неслись лязги и стуки, старые сваи неприятно вибрировали от проносящихся над нами машин. Дно усеивало ржавое железо, обломки затонувших бревен и всякий мусор.

– Дашка! Выходи, посмотреть на тебя хочу! – крикнула русалка. – Здесь она живет.

– Анфиса остановилась, вися в полуметре ото дна. Меня поражало ее умение парить в воде совершенно недвижно и красиво. Я так не мог. Архип учил, но не все легко давалось. Чтобы управлять водой, требовались и воля и желание. А главное – вера, что сможешь. Почти как по Библии. Именно с верой и были проблемы. Ну, как с ходу поверишь, что течения просто нет, что оно не властно над тобой, что ты можешь управлять водяными струями, заставляя обтекать твое тело, словно неколебимый монолит? Так что приходилось подгребать руками, как обычному пловцу.

– Под мостом?

– Ага, – весело подтвердила русалка. – Где утопилась, там и живет, мокрица прозрачная. Уж Слизень-батюшка и грозил ей, и наказывал – все впустую. Не хочет живые души забирать. Говорит: свою не уберегла, так грех на чужие зариться… Дура. Вот и выцвела вся, как стекло стала. Скоро исчезнет, будто и не было.

Анфиса презрительно фыркнула. Похоже, она ее недолюбливала.

Что-то шевельнулось в просвете между сваями, и нечто, напоминающее человеческую тень, подплыло к нам. Эта женщина, возможно, когда-то была очень красива, но сейчас ее лебединая шея и хрупкие плечи лишь подчеркивали болезненную, если так можно сказать о мертвеце, худобу. Она была не просто худа – она была наполовину прозрачна, и это поразило меня необычайно.

– Вот и наша дурочка, – сказала мне Анфиса. – Да ты никак поправилась, Дашка?

Она издевалась.

– Да покажись же ты, плыви ближе! – велела Анфиса.

Утопленница подчинилась. Я смотрел на нее с двух метров и, кажется, видел контур сваи за ее спиной. Что-то похожее я наблюдал в одном магазине, когда увидел ряд сложенных у стены стекол. Стоявшие за ними предметы были так же неясно различимы. Вроде что-то видишь – а не поймешь что…

Она висела перед нами, скромно, а может быть, скорбно потупив голову. Мне хотелось увидеть ее глаза, но Дарья на нас не смотрела. Худые руки плетьми висели вдоль впавших бедер, грудь почти не просматривалась.

– Повернись! – скомандовала Анфиса. Утопленница повернулась. Она была тиха и покорна, и я не услышал от нее ни единого слова. – Ну, как? Мешок с костями!