Книга Я - утопленник - Андрей Прусаков

– Вы говорите: если бы меня сбросили? Так, если бы те люди сбросили меня с моста, я бы попросту умер, как все?

– Я не берусь судить об этом. Но все мертвые, которых я здесь встречал и знаю, ушли из жизни по собственной воле.

«Добро пожаловать в клуб самоубийц, – подумал я. – Вот оно что! Небесная канцелярия или кто-то наверху посчитал, что я – самоубийца, и определил в живые трупы. Офигенно!»

Мягко улыбаясь, Павел Иванович ждал, пока я обрету почву под ногами и соберусь с мыслями.

А если подумать: все не так уж и плохо! Ведь мне выпал невероятный шанс! Я выиграл билет в вечную жизнь! Правда, с условием провести ее под водой, помрачнел я, и, в конце концов, стать мерзким чудовищем вроде Слизня… За все в жизни приходится платить, даже после смерти.

Значит, и Архип, и Анфиса – все они когда-то утопились? И даже сам Слизень? Все они были обычными людьми? Если первых двух я еще как-то представлял живыми, то Водяного… Интересно, он-то кем раньше был? Хоровод мыслей и образов закружился в голове, совершенно сбивая с толку.

Летний дождик кончился, и я почувствовал, что слабею. Ведь на этот раз на мне наговоренная одежда, а навь требует энергии.

– Вам надо идти к себе, в воду, – сказал Ковров. – Приходите, буду рад поговорить.

Я кивнул. Новые открытия ошеломили меня. Приплыв к Архипу, я задал давно вертевшийся на языке вопрос:

– Послушай, Архип, ты и я… мы будем жить вечно?

Утопленник удивленно воззрился и захохотал:

– Кто тебе сказал?

– Никто. Сам подумал.

– Дурак ты. Нет ничего вечного! Никто не вечен!

«А Ковров утверждал, что мы наказаны вечной жизнью… Черт ногу сломит! Один одно говорит, другой – другое!»

– Подожди, ты же говорил, что не знаешь, есть ли еще жизнь после нашей смерти. Если мы умерли – и ожили, то почему не можем снова ожить? Тогда получается, что мы живем вечно!

Архип посмотрел, словно говоря: бестолочь, чему тебя в школе учили?

– Я говорил, что не знаю, есть ли жизнь после нашей жизни. А кто тебе сказал, что ты умер?

Я потерял дар речи.

– То есть… как?

– Я этого не говорил. Мы не умерли, мы изменились! – заявил утопленник. – Ты Библию читал, отрок?

Отрок не читал. Так, перелистывал пару раз и отложил как скучную и излишне пафосную книгу. Я мотнул головой.

– М-да… – Архип почесал обвисшее брюхо и махнул рукой, подняв со дна тучу песчинок. – Тогда о чем с тобой разговаривать, неуч… Давай спать.

Ну и ладно, спи. Я и так хочу побыть в одиночестве, обдумать все, что узнал. Еще надо решить, как попасть домой. Ведь я исчез оттуда голый и без ключей. Так… По каналам можно добраться до центра. А там, используя наговор, создам одежду и проберусь к дому. Ключа от домофона нет, но и это не беда – утром люди идут на работу, откроют. Главное – застать дома соседку или соседа, поэтому выплыть надо заранее…

Близилась ночь. Вода, более плотная, чем воздух, темнела быстрее, меняя серо-зеленый цвет на темно-свинцовый, сонно отяжелела, убаюкивая и качая. Мне жутко захотелось спать.

Я улегся на дно, отвернувшись от уже уснувшего Архипа, и долго разглядывал мерно колыхавшиеся перед глазами водоросли. Подводное царство замерло в тягучем и темном желе. И, как попавшая в желе муха, я бездвижно лежал на дне, не в силах сбросить завораживающую немочь.

Я не хотел спать, боялся уснуть, убеждая себя, что спать в воде невозможно, что Архип просто притворяется. Я думал о живых и мертвых, о той незримой силе, что соединяет эти два мира. О том, что сказал мне Ковров. И незаметно уснул.

…Мы с Юлькой шли по дворам на Кирочной. Мы смеялись, разговаривали. Вдруг кто-то крикнул: смотрите, какая огромная крыса! Все бросились врассыпную, а Юлька вцепилась в меня, крича: сделай же что-нибудь! Я схватил швабру и пошел искать крысу. Тварь обнаружилась быстро. Она лежала в траве и нисколько меня не боялась. Огромная, толстая и наглая. Я замахнулся шваброй, ударил и не попал. Крыса подскочила. Я испугался. Мне показалось, что вот сейчас она бросится на меня, но крыса снова спряталась в траву. Тогда я ударил еще раз, я бил и бил. Кажется, попал крысе в голову, и она опрокинулась, задергав лапками. Трава и швабра окрасились кровью. Крыса слабо подергивалась. «Кончено, – подумал я, – конец твари!» Но крыса не умирала, укоризненно глядя на меня маленькими черными глазками. Что за черт! Я присмотрелся: так это же не крыса! Передо мной с разбитым черепом и сломанной ногой лежала маленькая собачка, наподобие таксы. Как же так? Зачем я избил ее? Собачку кто-то позвал. Вся в спекшейся крови, она поднялась и, опасливо косясь на меня, поскакала на трех ногах, а из четвертой торчал сочащийся кровью обломок кости. Я отбросил швабру и побежал следом. Надо схватить собачку и отвезти к ветеринару! Но я не мог догнать ее. Она все время убегала, а иногда я и сам был не в силах взять на руки изувеченное моей рукой тельце. Стыд и горечь овладели мной. Неужели все так и останется и ничего не исправить?

С этой мыслью я проснулся.

Кажется, утро. Никогда еще я не встречал рассвет под водой. Мгла медленно рассеивалась, водяная толща светлела, но дно еще погружено в полумрак. Ни движения, ни звука. Течение здесь не чувствовалось, и рыбы не плавали. Даже тянувшиеся вверх, к свету, водоросли замерли, расколов воду темными извилистыми трещинами. Этот рассвет не радовал, он был необычен и чужд, но отныне станет моей новой реальностью. Потому что ничего уже не исправить…

Я шевельнулся – и морок пропал. Я мог свободно двигаться, мог плыть, куда захочу. Домой, хочу домой, больше не могу здесь оставаться! Осторожно, стараясь не потревожить спящего Архипа, я медленно, над самым песком, поплыл к берегу.

И почувствовал, как кто-то хватает за ногу. Испугавшись, я дернулся и услышал приглушенный смех. Анфиса!

– Здравствуй, милый, – озорно проговорила русалка, разглядывая меня. Взгляд ее все чаще задерживался ниже пояса, и только тогда я сообразил, что впервые нахожусь перед ней, в чем мать родила. Я же попал в реку без одежды! Мой инстинктивный жест заставил Анфису расхохотаться. – Эй, красавец, чего стесняешься? Мы не люди, по одежке не судим. А ты хорош!

– Русалка плавала вокруг, бесцеремонно рассматривая меня, и я не знал, как извернуться, чтобы не попасть под прицел веселых и дерзких глаз. Не успел я опомниться, как крепкое русалочье тело прижалось ко мне, и ее руки заскользили по моему торсу ниже и ниже.

– Ты что? – Если б я был жив, то покраснел бы, как вареный рак. Никогда в жизни меня не хватали так нагло и напористо. Я считал Юльку вполне раскрепощенной, но до Анфисы ей расти и расти.

– Что, бесстыдница, молодого захотела? – раздался голос Архипа. Русалка нехотя отплыла.

– Так молодой – не старый! – с вызовом ответила Анфиса. Архип подплыл ближе, и под его взглядом мне стало не по себе – столько неясных чувств отразилось в нем.