Книга Больше, чем люблю - Юлия Крымова

взглядом опытного дознавателя обводит кухню и останавливает своё внимание на незнакомом мужчине. Она словно пробивает его по какой-то своей личной базе данных. Сканирует внимательно. А затем переводит полный недоумения взгляд на меня.

Хочется сказать: «Да мам. Это не Рома».

И не Артём.

Это Тимур.

Я смотрю на него, не моргая. Не веря своим глазам.

В простой клетчатой рубашке, что вчера была надета поверх футболки, которая каким-то образом очутилась на мне, он совсем на себя не похож.

Пока мама, подобно таможенному контролю в аэропорту, придирчиво его рассматривает, я нервно тереблю пуговицу на шортах.

Тимур в это время преспокойно раскладывает по тарелкам какие-то вкусности, удостоив маму вежливым «Здравствуйте», а меня — скрытой улыбкой.

Лишь уголок губ немного поднимается. Но глаза горят так, что аж жарко становится.

Он достаёт из бумажного пакета с логотипом кофейни, что в доме напротив, нереальное количество еды. Слоёный пирог, киш с грибами и сыром, круассаны, мои любимые булочки с заварным кремом.

При этом делает всё с таким видом, будто ничего странного не происходит. Словно зять был заранее осведомлён о приезде любимой тещи и хорошенько подготовился. Сейчас вскипит чайник, он разольёт кипяток по кружкам, и мы дружно сядем за стол делиться последними новостями. Обыденное субботнее утро.

Стоит перевести взгляд с такого спокойного и домашнего Тимура обратно на мать, меня начинает резко знобить.

Наверное, любая другая мудрая женщина осознала бы, что находится не в том месте, не в то время. Пожелала бы приятного аппетита и молча удалилась. Наедине бы, конечно, потом провела беседу, но при свидетелях вела себя сдержано.

Однако моя мама, подполковник полиции, привыкла вести себя только так, как считает нужным. А учит дочь-неудачницу жизни, когда есть зрители — это же ещё интереснее, чем просто макать носом в лужицу за то, что не оправдала собственные возвышенные ожидания. Бросила танцы, не поступила на юридический, не стала невесткой прокурора, потому что, видите ли, сын его тот ещё бабник. Ну, подумаешь. «А кто в его возрасте не гуляет?» твердила мама. Поэтому, узнай она, что Рома мне изменил, да ещё и с Аней, она съест меня живьём. Аня ведь ей никогда не нравилась.

Собственно говоря, в каждом, даже мелочном вопросе у нас мнения кардинально отличаются. И моё, конечно, заведомо неправильное.

— А вы, простите, кто? — Идёт в наступление мама, ничуть не стараясь скрыть свою враждебность.

Кажется, она представляет Тимура у себя на допросе. Её надменный тон и ледяной взгляд намекают, что она собирается выбить из него чистосердечное признание любым способом.

— Я Тимур. Друг Даши, — кратко, но уверенно представляется не совсем «мой друг».

Человек, который руководит крупным бизнесом, явно так просто не спасует перед начальником следственного отдела.

А я на нервах вот-вот оторву пуговицу с джинсовой ткани.

— Даша, а Рома в курсе, каких друзей ты себе заводишь?

Хочется спросить: каких таких? Но я и так знаю ответ. То, что моего «друга» зовут Тимур, а не Саша или Вася, на маму действует похлеще, чем красная тряпка на быка. Может, предложить ей сходить к психологу? Проработать личные обиды явно не помешает.

Дело в том, что тот бурный бабушки роман с нерусским парнем имел свои последствия. После того, как он уехал жениться на девушке «своих кровей», бабушка узнала, что беременна. Конечно, новость обернулась для бабушки шоком. Но, несмотря на настояния своих родителей, от ребёнка она не избавилась. Друг, который был со школы в неё влюблен, предложил выйти за него замуж и вписать его в свидетельство о рождении дочери. Так мама получила отчество Владимировна. Хотя по-настоящему она Каримовна.

— Тимур, наверное, ты уже догадался, эта не очень вежливая женщина — моя мама, Ирина Владимировна, — надеюсь по моему виноватому тону он понимает, как мне жаль за эту сцену.

А затем уже жёстче и с непонятно откуда взявшейся уверенностью:

— Мы с Ромой расстались, мам. Так что дружу с кем хочу.

То ли от моих слов, то ли от воинственной интонации, но мама на мгновение забывает про свою маску невозмутимости. У неё на лбу пролегает несколько глубоких складок. Глаза сужаются, отчего в уголках появляется множество морщинистых стрелочек.

Но затем она резко отмирает. Возвращает непробиваемое лицо и отвешивает мне словесную пощёчину.

— По стопам бабушки решила пойти? А тебя есть кому потом подобрать с ребёнком? — Брезгливо кривится, словно я, грязная и ободранная, стою на её пороге со свёртком в руках. — На мою помощь можешь не рассчитывать, когда этот «друг» неожиданно испарится.

Казалось, я давно сепарировалась от родителей и привыкла полагаться только на себя.

Папа ушёл из семьи, когда мне было девять.

Мама вечно пропадала на работе.

Поэтому взрослеть пришлось в одиночку.

Но вот сейчас, после набора непонятных слов, я окончательно поняла: с женщиной, которую я называю мамой, меня связывает лишь общее ДНК.

— Даша, пожалуйста, завари чай, — мягко просит Тимур, хотя на столе стоит два стакана ароматного кофе.

— Ирина Владимировна, можно вас на два слова, — следом обращается к маме, кивая в сторону гостиной.

Я успеваю дважды вскипятить воду, перебрать все имеющиеся коробочки с чаем, отыскать среди них зелёный и заварить. Мама пьет только его.

Как ни стараюсь прислушаться, голоса Тимура мне практически не слышно. Зато мама говорит всё громче. Она высказывает ему какие-то личные претензии и обвиняет во всех смертных грехах. И пусть со стороны это похоже на обычную женскую истерику: в лице Тимура мама обвиняет всех мужчин мира, но мне хочется провалиться под землю.

Когда я слышу, как захлопывается входная дверь, сердце срывается куда-то к соседям на первый этаж.

Я лечу на американских горках, и после крутого подъёма вагонетка резко падает вниз.

До побелевших пальцев цепляюсь за край стола, чтобы не выбежать вслед за Тимуром. Думаю, сейчас он вряд ли хочет со мной говорить. Да и в принципе, вряд ли когда-то ещё появится у меня на пороге.

Выливаю ненавистный зеленый чай в раковину, попутно смахивая слёзы. Желание наконец-то поставить мать на место достигает пика. Хватит лезть в мою жизнь и топтаться в ней своими модными туфлями. Хватит раздавать непрошенные советы. Хватит менять местами мыло и зубную пасту. Она не у себя дома, в конце концов.

По мере приближения шагов я достаю из потайных шкафчиков души детские обиды и собираю всё в один длинный монолог. Давно пора навести генеральную уборку внутри себя.

Но стоит увидеть перед собой Тимура, как я забываю обо всём и бросаюсь ему