Книга Серебряный змей в корнях сосны - Сора Наумова

голода?

– Неудивительно, что тебя не взяли в ученики, – хмыкнул Хизаши и демонстративно убрал руки в рукава хаори. Кента почувствовал себя неловко, это было видно по порозовевшим скулам – для ёкая, пусть и такого, темнота никогда не бывала непроглядной, – и пробормотал:

– Меня не взяли не поэтому. – Затем он изучил полностью лишенную плоти кость и нахмурился. – Это следы зубов!

– Скорей уж клыков.

Хизаши кивнул на череп без нижней челюсти, его висок был пробит насквозь.

Кента выпрямился и с подозрением огляделся снова.

– Выходит, здесь небезопасно.

– Здесь нигде не безопасно, – успокоил его Хизаши и без почтения подошвой гэта сгреб останки в сторону, освобождая удобную ямку для костра. – Мне нужно погреться. Эта вода…

Он передернул плечами и уставился на Кенту.

– Что? – не понял тот.

– У меня есть огненный талисман, но сам по себе он сгорит быстро. Нужен хворост.

– Хорошо, я схожу.

Кента прошел мимо к выходу, а Хизаши тут же схватил поврежденный череп и покрутил в пальцах. С хворостом вокруг явно было туго, поэтому Куматани какое-то время будет пытаться честно выполнить поручение, а пока Хизаши займется делом.

Он начертил на неровной земле пятиконечную звезду острым концом кости, положил череп в центр и, выйдя за края рисунка, опустился на колени. Нужного заклинания для допроса мертвеца Хизаши не знал, но его сила намного превосходила человеческую, даже будучи ограничена бренной плотью. И Хизаши просто позвал.

Сначала ничего не происходило, потом череп вспыхнул синим пламенем и поднялся в воздух.

– Кто ты и как твое имя? – спросил Хизаши.

Темные глазницы смотрели безучастно, а пламя горело беззвучно, не источая жара, только отблески падали на стены.

– Как ты умер?

Череп вдруг закружился и, щелкая челюстью, бросился на призывающего.

Хизаши взмахнул веером, и синее пламя погасло, череп со стуком упал и откатился к стене. В тот миг, как тень Кенты загородила слабый уличный свет, Хизаши замел следы и раздраженно взмахнул рукавами.

– Я думал, тебя морские ёкаи похитили! Я уже рук не чувствую.

Он хотел было продолжить, но заметил, что Куматани выглядит странно. Вдруг его руки разжались, и жалкая охапка тонких веточек рассыпалась по земле, а сам Куматани покачнулся и, сделав шаг, накренился вперед.

– Хизаши… кун, мне…

Он свалился, не закончив фразу. Хизаши вздрогнул и, помянув демонов, оттащил его поближе к будущему костру. Собрал ветки и потратил талисман, чтобы костер горел дольше. Куматани заворочался и открыл глаза, такие большие и удивленные сейчас, почти как у великовозрастного ребенка.

– Мне не очень хорошо, – запоздало сообщил он.

– Мне тоже так показалось, – фыркнул Хизаши и закатил глаза. – У тебя еще осталась накопленная ки?

Кента неуверенно кивнул.

– Что ты хочешь сделать?

– У тебя внутренние повреждения, если не заняться ими сейчас, потом станет хуже, – терпеливо пояснил Хизаши. – Давай, нам уже показали основы рэйки, я научу тебя восстанавливать свое тело. Если ты, конечно, не совсем безнадежен.

Пока Кента с трудом усаживался в позу для медитации, Хизаши мысленно убеждал себя, что помогает ему из чувства самосохранения. Вдвоем выжить будет проще, особенно если в критический момент бросить товарища в пасть они и сбежать.

– Что нужно делать? – перебил его размышления Кента.

Хизаши убедился, что Куматани сидит правильно, сел напротив и положил ладонь себе на живот.

– Расслабься, вдохни и выдохни. Тебе нужно почувствовать течение ки внутри себя и сосредоточиться на ней. Очисти свои мысли от всего лишнего и тревожного. Когда почувствуешь, что готов, постарайся найти пострадавшие места и сконцентрироваться на них. Эй, ты меня вообще слушаешь?

Хизаши честно старался говорить спокойно, как их учитель мастер Усуи, но Куматани постоянно покачивался, как ребенок, не способный усидеть на месте. Его щеки покрылись мертвенной бледностью, а потом он вдруг качнулся вперед и выплюнул сгусток крови почти на колени Хизаши.

Все было хуже, чем казалось.

Хизаши поднялся и обошел Куматани вокруг, сел за его спиной на колени и за плечи поправил его позу.

– Неужели нельзя было сказать, что тебе плохо? – проворчал он, не обращая внимание на попытки Кенты невнятно извиниться. – Молчи. И не сопротивляйся.

Этому их не учили, но Хизаши интуитивно знал, как делиться энергией, и мог помочь человеку. Другой вопрос, хотел ли он? Но самосохранение… Конечно, дело было именно в нем.

Он уловил ток ки в теле Кенты и положил ладони ему на живот, прямо на средоточие внутренней энергии. Тепло через кожу и одежду коснулось рук, и Хизаши подавил желание мгновенно отстраниться. Вместо этого он сместил ладони вверх, в поисках внутреннего повреждения, и нашел его в грудной клетке. Похоже, у Куматани треснуло ребро, а он молчал, пока не стало совсем худо.

– Попробуй почувствовать мою энергию, – велел Хизаши. – Просто повторяй за мной.

Он глубоко вдохнул, по движению груди под его ладонями ощущая, как то же самое делает Куматани. В этот момент он сосредоточил свободную ки в одной точке, и Куматани вздрогнул, но быстро взял себя в руки и застыл. Настоящие мастера исцеления были способны на чудеса, Хизаши же лишь ослабил боль и не позволил трещине превратиться в перелом. Если бы осколок ребра проткнул легкое, Хизаши не стал бы напрасно тратить силы на покойника.

Кента глубоко вдохнул, и Хизаши почувствовал, как поднялась и опустилась грудь под его ладонью. Слабая, совсем не способная защитить нежное нутро. Люди так глупо устроены, как бабочки-однодневки – один взмах руки, и их жалкой жизни конец. Хизаши отстранился, медленно обошел Куматани и окинул его безразличным взглядом.

– Стало легче?

– Это… невероятно, – признался Куматани, ощупывая грудную клетку, словно мог добраться до ребер и лично проверить, в каком они теперь состоянии. – Неужели оммёдзи способны даже на такое?

– Не все. Но да, полагаю, со стороны многое будет выглядеть чудом.

– Это и есть чудо, – улыбнулся Кента. – Спасибо тебе.

Хизаши молча отмахнулся. Он помогал не из добрых побуждений, но пусть это останется тайной для простака перед ним. И как бы ни было досадно это признавать, но они оба действительно в затруднительном положении – ночью на неизвестном острове, уставшие и почти обессиленные, а силы им понадобятся. Хизаши ощущал это место как-то странно, как нечто живое, но не живое. Произнеся это мысленно, он нахмурился.

Живое, но не живое… Может ли быть, что весь этот остров – один огромный ёкай?

Пламя вдруг пригнулось от сквозняка, ворвавшегося в пещеру, попыталось выпрямиться, но его сил не хватало. Скоро не останется ни тепла, ни света.

Хизаши показалось, что он замерзает уже прямо сейчас, и неожиданно Куматани пересел к