Книга XVII. Грязь, кровь и вино! - Игорь Шенгальц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Н-да, всей информации у меня собралось ничтожно мало. Я копался в памяти, но получал минимум, и мог лишь делать предположения на основе имеющихся фактов, но вот насколько эти предположения верны?.. Хуже всего, что на данный момент мне нечего было предложить барону в предстоящей беседе. Боюсь, он будет крайне разочарован.
В дверь постучались. Дьявол, кажется, начинается. Был бы я верующим, перекрестился бы.
– Открыто! – крикнул я.
В комнату вошел слуга в ливрее и церемонно произнес:
– Господин барон де Пьемон, де Руавиль приглашает вас отужинать с ним!
Шевалье де Бриенн.
Вот что тут скажешь?
Еще несколько минут валялся в шикарной кровати с шикарной девкой, а сейчас бреду босиком и полуголым черт знает где…
Судьба, черт бы ее побрал.
Кстати, а где я бреду? Шли бы они в задницу эти парижские предместья с самим Парижем! И куда топать?
Я остановился, покрутил головой, с грехом пополам сориентировался и пошлепал босыми ногами по пыльной дороге дальше, зло бормоча себе под нос.
– Даст боженька, к утру доберусь. Если, конечно, стража в таком виде пустит в город. Положительно, надо заканчивать с приключениями. Когда вокруг тебя змеи, укус можно почувствовать только тогда, когда уже будешь сдыхать. А эта сучка может и отравить за обиду, с нее станется. Привыкла что перед ней мужики на цыпочках ходят. Ненавижу избалованных девок…
В голове внезапно стрельнула дикая боль, ощущения были такие, словно мне в висок засунули раскаленный гвоздь. Глаза сразу заволокла розовая пелена.
– Бля… – я невольно покачнулся. – Ну какого хрена, так некстати…
Пришлось сойти с дороги и присесть возле дорожного алтаря святой Деве Марии.
От мигрени я спасался холодными компрессами на голову, но, как назло, рядом воды не оказалось.
Вспышки боли становились все сильней, я на некоторое время потерялся в действительности. И пропустил тот момент, когда рядом появились новые действующие лица.
– Это что тут у нас? – сквозь гул в ушах просочился чей-то гнусавый голос. – Ого-го! Вот это повезло! А чего он голый?
– Точно в одних брэ…
– Видать господинчика уже кто-то обобрал! – гнусно заржал еще один.
Я открыл глаза и с трудом различил сквозь мутную пелену несколько фигур. Общим числом – пять. Живописного вида оборванцы, но все вооруженные – дубинами, саблями и алебардами. У четвертого на плече наблюдалась целая аркебуза. Пятый стоял чуть поодаль и держал на поводу мула, груженого какими-то узлами.
– Да нет! – захохотал еще один. – Видишь, при шпаге. Небось сбежал от какой-то благородной шлюхи, когда муженек заявился домой. Эй…
Грузный тип в драной кольчуге и мятой шляпе присел передо мной и грубо ткнул меня в плечо узловатой дубиной.
– Эй, сын благородной шлюхи, ты что, заснул? А ну отдавай свою железяку! Или разбить тебе голову? Живо!
В нос пахнуло отвратительным смрадом чеснока и гнилых зубов.
– И все остальное! – оживленно поддакнули остальные, добавив ароматов застарелого перегара. – Иначе живо дух выбьем! Шевелись!
– Эх, везет нам сегодня! Сначала торговец, теперь этот дворянчик! Видите, пояс с кошелем при нем. Небось с монетой!
Судя по всему, меня они совершенно не опасались. Что и не удивительно, худенький мальчишка, похожий на херувима, да еще в одних труселях – кого тут бояться?
Ну что за день сегодня?
Четверо против одного, с кем бы не пришлось драться, такой расклад всегда очень сложен. Опять же, дубины и алебарды против шпаги всегда имеют преимущество. Это как в том анекдоте, про Илюшу Муромца и Д’Артаньяна. Знать бы еще, кто это такие. А тут дело осложняется тем, что у меня башка гудит как пустое ведро на ветру, а в глазах сплошной кисель. Одна надежда на внезапность, любой другой вариант может закончится очень плохо. Куда смотрит гребанный прево Парижа? Разбойники прямо под городом открыто шляются. Блядь, когда уже вся эта хрень закончится…
Я постарался навести резкость в глазах и мирно буркнул:
– Шли бы вы отсюда. Не видите, отдыхаю…
– Да он ничего не понимает! – вперед вышел бородач, с жутковатого вида язвой на щеке. – Слышишь, щенок, быстро отдавай оружие и монету. Иначе порвем задницу. Ганс, ты же любишь таких, белокурых мальчиков, с тощими задницами? У ну, подбодри его…
Плешивый тип с алебардой больно кольнул обратной стороной древка меня в плечо. И эта боль, совершенно неожиданно привела в себя.
Бородач вцепился в мою перевязь и дернул на себя.
Я подался вперед и воткнул ему в печень наваху. Бородатый захрипел, булькая кровью и пошатнулся.
– Х-ррр…
В темноте со стороны все это выглядело, словно мы зачем-то начали обниматься. Разбойники ничего не поняли и снова заржали.
– Ха, видать мальчишка привык своим покровителям свою задницу подставлять.
– Эй, Борода, видать он в тебя влюбился.
– Я следующий!
– Обойдешься, нет, я следующий! Люблю таких чистеньких…
– Да он на девку похож!
Дальше веселиться я им не дал.
С зловещим шипением клинок вылетел из ножен, вспорол воздух и с хрустом проткнул горло аркебузиру. Выдрав шпагу, я в полуразвороте разрубил морду наискось второму. А потом вбил клинок быстрым уколом в солнечное сплетение третьему.
Он уронил аркебузу, курок слетел со взвода, тлеющий фитиль подпалил затравку, стрелядло с оглушительным грохотом пальнуло и раздробили ногу молодчику у мула. Он визгом рухнул в траву, но скотина оказалась нордического характера, только ушами шевельнула, так и оставшись стоять.
Нападения разбойники не ожидали, вдобавок стояли очень удобно, так что все закончилось за пару секунд.
А еще, у меня прошла голова, что не могло не радовать.
Невольно широко улыбнувшись, я шагнул к катавшемуся по траве, последнему оставшемуся в живых.
– Нет, не надо, ваша милость… – разбойник пополз, судорожно дергая здоровой ногой. – Нет… прошу…
– У тебя невелик выбор, – я пожал плечами. – Либо я тебя убью, либо сначала палач сломает все кости на колесе, а потом отрубят голову. Выбирай.
– Нет… – тоненько заверещал грабитель. – Нет, прошу-уу…
Острие клинка медленно погрузилось в плоть.
Его последнее «прошу» закончилось быстро затихшим хрипом.
Никаких сомнений и тем более жалости я не испытывал. Он сам выбрал свою судьбу. К тому же, попадись он в руки закона, очень быстро позавидовал бы своим дохлым товарищам.
