Книга Сопротивление и покорность - Дитрих Бонхеффер

почему она производит на тебя такое впечатление.

25.3.44

Вчера ночью была опять суматоха. Зрелище города, открывающееся с крыши, было потрясающим. До сих пор я ничего не знаю о братьях и сестрах (родители, слава Богу, уехали вчера в П.), но на западе ничего серьезного не было. Мне кажется диким, что во время радиосообщений о налетах тебя непроизвольно подмывает пожелать другим городам того, от чего самому жутко (как говорится, Флориан и все святые, сохраните домик мой, пусть сгорят другие): «может быть, они не полетят дальше Магдебурга, Штеттина и т. д.» Очень часто слышишь, как человек выдыхает такое пожелание. В эти моменты осознаешь во всей глубине natura corrupta и peccatum originale, а потому этот опыт, возможно, даже идет на пользу. Надо сказать, что активность авиации в последние дни снова резко повысилась, и я задаю себе вопрос, не является ли это снова компенсацией за несостоявшееся вторжение.

Лишь в мае я смогу подумать о каких-либо планах на будущее; постепенно я начинаю сомневаться во всех таких прогнозах, мной овладевает безразличие к ним; кто знает, может быть, надо рассчитывать на июнь? Моя собственная будущность в противоположность общей стала для меня делом второстепенным; а ведь то и другое весьма тесно взаимосвязаны. Так что я надеюсь, что мы снова сможем вместе обсудить наши планы на будущее…

У меня все неплохо; постепенно становишься, так сказать, местной принадлежностью, а из-за этого иной раз испытываешь больше беспокойства, чем хотелось бы.

Ты, наверное, прав в том, что для юга мало свойственна пейзажная живопись (за исключением южной Франции?). А Гоген? Или, может быть, то были не южане? Не знаю, как быть с Клодом Лорреном? И напротив, она характерна для Германии и Англии. У южан прекрасная природа, мы рвемся к ней и тоскуем по ней как по какой-то редкости. Кстати, без всякой связи с этим, не напоминает ли формула Мёрике – «Но что прекрасно, исполненным блаженства кажется в себе самом» – о Буркхардте? Мы легко рассуждаем о примитивных альтернативах Ницше, будто этому – «аполлоническому» – понятию красоты противопоставлено только лишь дионисийское или, как мы сегодня говорим, демоническое. Но это ведь совершенно не то. Возьми, например, Брейгеля или Веласкеса, или того же Г. Тома, Леопольда фон Калькройта, или французских импрессионистов. Это красота, не классическая, не демоническая, а просто земная красота, имеющая на то свое право; что до меня, то я должен признаться, что, пожалуй, только эта красота волнует мое сердце. Сюда относятся и недавно упомянутые магдебургские девы и скульптуры в Наумбургском соборе. Не бьет ли «фаустическая» трактовка готики мимо цели? Откуда тогда такая пропасть между скульптурой и архитектурой?..

Ну, на сегодня довольно! А то у тебя времени не хватит на чтение. Я так радуюсь, вспоминая, что ты тогда выучил кантату «Воздай хвалу Господу». Всем было так хорошо!..

27.3.44

Может быть, имеет смысл уже сегодня передать тебе мои особые поздравления и пожелания к Пасхе? Не знаю, долго ли идут письма… Когда этими днями я то и дело перелистываю «Новую песнь», мне становится понятно, что наслаждением от пасхального пения я обязан в основном тебе. Вот уже год, как я не слышал песнопений. Но любопытно, что музыка, которую слышишь внутренним слухом и в которую сосредоточенно погружаешься, может показаться даже прекраснее, чем услышанная ухом; она приобретает как бы «новую плоть»! Есть только несколько вещиц, которые я знаю настолько, что могу слышать их внутренним слухом; и вот как раз с пасхальными гимнами это получается особенно здорово. Музыка глухого Бетховена становится мне экзистенциально понятнее, для меня это прежде всего относится к части в форме темы с вариациями из 32-й сонаты (оп. 111):

Кстати, в последнее время я иногда слушаю воскресный концерт с 18 до 19 часов, правда, приемник – дрянь…

Пасха? Мы больше внимания обращаем на умирание, чем на смерть. Для нас важнее справиться с умиранием, чем победить смерть. Сократ преодолел умирание. Христос преодолел смерть как ἔσχατος ἐχθρός (1 Кор. 15, 26). Справиться с умиранием еще не значит справиться со смертью. Преодоление умирания лежит в пределах человеческих возможностей, преодоление же смерти означает воскресение. Не от ars moriendi, а от Воскресения Христа может повеять в современном мире новым очистительным ветром. Вот ответ на это: δὸς μοὶ ποῦ στῶ κινὴσω τὴν γῆν. Если бы несколько человек действительно верили в это и руководствовались бы этим в своих земных делах, то многое могло бы сложиться по-иному. Жить, исходя из Воскресения, – вот что такое Пасха. Не кажется ли тебе, что большинство людей и не ведают, исходя из чего они, собственно, живут? Perturbatio animorum ширится вовсю. Это бессознательное ожидание спасительного и освобождающего слова. Но, видимо, еще не настало время, чтобы оно могло быть услышано. Но время придет; и эта Пасха есть, пожалуй, одна из последних больших возможностей подготовить себя к нашей будущей великой задаче. Желаю тебе, чтобы ты мог порадоваться этому, несмотря на выпавшие на твою долю лишения. Прощай, я должен заканчивать письмо…

Вербное воскресенье, 2.4.44

Если уж и Пасха пройдет, а мы так и не сможем попасть домой и повидаться, то надежду на это я все-таки откладываю не далее, чем на Троицу. Что ты думаешь на этот счет? У вас, наверное, сейчас роскошная весна…

Можешь себе представить, благодаря чистой случайности я вдруг опять занялся графологией и получаю от этого массу удовольствия; сейчас я штудирую Клагеса. Но почерками родственников я не занимаюсь, здесь достаточно других интересных материалов. Я все-таки убежден в надежности этого метода. Ты ведь помнишь, что, будучи совсем юным студентом, я настолько преуспел в этом, что мне самому стало неприятно, я и прекратил эти занятия, – тому уж 20 лет. Но теперь, когда я полагаю, что уже преодолел опасности психологии, меня тем не менее все это крайне интересует и я с удовольствием поговорил бы с тобой на эту тему. Если мне снова станет жутковато, я сразу же оставлю это. Могу представить, что ты тоже добился бы больших успехов; ведь здесь необходимы две вещи, из которых второй ты владеешь лучше, чем я: способность вчувствования и наблюдательность. Если тебе интересно, я кое-что напишу.

В толстенной (на 800 страниц) биографии Клопштока (Карл Киндт, 1941) я нашел впечатляющие выдержки из его драмы «Смерть Адама», в которой он изображает смерть первого человека; уже хотя бы ода интересна, стиль мощный. Мне уже давно приходило в голову реабилитировать Клопштока. Да, книжка меня захватила…

У меня есть очень подробная карта окрестностей Рима, и я часто рассматриваю ее, когда думаю о тебе; я могу представить, как ты уже