Книга Самое чёрное сердце - Анна Змеевская

«Ты».

И как прикажете это понимать? Вечно я у всех крайняя! Даже у собственного подсознания, будь оно неладно.

Досадливо передёрнула плечами, вскинулась и ойкнула, приложившись затылком о ствол дуба. А затем так и застыла, изумлённо приоткрыв рот: громадная зелёная бабочка выпорхнула из ниоткуда, покружила вокруг, пугая пикси, и уселась мне на коленку, как будто так и надо.

О, Тьма, что ей от меня понадобилось? Именно здесь, именно сейчас!

— Просто к сведению, — пробормотала я, наконец справившись с удивлением, — в начале декабря олеандровые бражники не летают. Вообще никакие не летают. Откуда, блин, бабочки зимой?

«Видит Тьма, ты родилась скучной ворчливой старушонкой, — зазвучал в голове знакомый голос, чистый и текучий, точно вода в горном ручье. — Моим шептунам не страшен ни холод, ни зной… А, ты думаешь, кто-то заметил этого мотылька? Дай тупым людишкам волю, они собственного ребёнка проморгают».

Я в раздражении поморщилась, спрятала тетрадь в рюкзак.

— Что тебе нужно, Каэран Мор?

«Мне? — весело изумилась она. — А я слышала, это ты потеряла кое-что».

— Кое-кого, — поправила я. — Где он?

Как я сразу поняла, о ком она, так и Госпожа Шёпотов должна понять, кого я имею в виду. Грёбаного Иорэта, который, если верить постояльцам и работникам трактира «Зимний Путь», не появлялся там уже вторую неделю. Чего раньше не случалось. И Тьма бы с ним… но не с детьми, которых он украл. Их я должна найти, пока не стало слишком поздно.

Если уже не стало. Что очень и очень вероятно.

«Лучше спросила бы, что с ним, бестолковая ты девчонка, — пожурила Каэран Мор. И тут же счастливо пропела: — Иорэт мёртв-мёртв-мёртв!»

Я зло выдохнула, крутя между пальцами жухлую травинку. Меня это должно было обрадовать, что ли? Ну так нет, нисколько!

— Если Иорэт мёртв-мёртв-мёртв, — передразнила сердито, — значит, у меня проблемы. Он полдюжины детей спёр, если вдруг ты не знала! Где их теперь искать-то, а?

«Легче лёгкого, — скучающе протянули в ответ. — Как придёшь в Серый Дом, спроси у Джорена. Он накладывал гламор на тех ублюдков, что Иорэт оставлял людишкам взамен их горластых кульков».

Джорен? Ну конечно, мерзавцу Иорэту должен был помочь именно один из тех немногих фейри, которых я считаю чуть ли не друзьями. Теперь-то ясно, отчего Каэран Мор так спешила поделиться новостями! Нравом Госпожа Шёпотов донельзя напоминает злого ребёнка — пакостит не столько из подлости, сколько из любопытства — а что же будет дальше?

Не знаю. Не хотелось бы убивать бедолагу Джорена, однако и спустить ему с рук соучастие в похищении детей я не могу.

— С чего ты взяла, что я планирую отправиться в Сид?

«Я знаю это, Майред Мор. А теперь ступай-ка домой — тебя там ждут не дождутся».

Домой я не пошла — помчалась, тихонько матерясь себе под нос на трёх языках. Если старая ведьма говорит, что дома меня ждут, то ничего хорошего я там не найду. Счастье, если сам дом сыщется!

Дом, на удивление, стоял целёхонький. Какое-то время я подозрительно озиралась вокруг, но затем, пожав плечами, зашла в гараж, закрыла за собой дверцу и… уткнулась взглядом в ярко-алое пятно.

Амариллисы сорта «Гвар Брэйт», красные как кровь.

Букет оставили на лестнице, ведущей из гаража в лофт. На верхней ступеньке. Как если бы неведомый козлина, влезший ко мне в дом, постеснялся идти дальше. Или побоялся? Фейри не может без спросу бродить по людским домам — так гласит Железный Закон. А я уверена, что это фейри.

Гвар Брэйт.

Ну конечно. Конечно.

Подавив желание швырнуть зловещий подарочек прямиком в реку — благо идти всего каких-то метров двести, — я вошла в гостиную и, не разуваясь, быстрым шагом направилась к кухне. Бросила букет на стол, рядом с пустой кофейной чашкой; сама плюхнулась на стул и с силой растёрла лицо ладонями.

Видят боги, меня трудно напугать. Но. плохие парни не должны шастать возле твоего дома. Нет, просто нет! Такая подлость по-настоящему ранит. Впрочем, не настолько сильно, чтобы удариться в панику. О нет. Я бы не дожила аж до тридцати, если бы всяким ублюдкам так легко удавалось выбить почву у меня из-под ног.

Тем более что у этого конкретного ублюдка цель совсем иная. Он.

Он хотел привлечь моё внимание, если уж в прошлый раз не получилось. Это ведь второй букет. Первый я приняла за очередной выпендрёж от Виктора. Хотя теперь и поняла с неожиданной чёткостью: для человека цитировать «Алую книгу» — большая странность и просто запредельный уровень пафоса. Даже для моего бывшего, при всей его претенциозности и любви к красивостям.

«…ибо даже в самом чёрном сердце может расцвести пламенный цветок истинной любви».

— Клятая икебана, — простонала я, в отчаянии схватившись за голову.

Как всё ясно-то теперь! Задним числом, когда уже слишком поздно. Но откуда же я могла знать, что букетик мне передал не кто-нибудь, а грёбаный псих с нездоровой тягой к флористике? А даже если бы и знала, покойную Флоренс Макадамс это никак не спасло бы.

Он и хотел, чтобы я поняла уже потом — после того, как получу его омерзительный подарочек. Судя по всему, первый из многих.

«Мой дар зовётся Неметоном, ибо столь же горек и прекрасен он, сколь и чёрное твоё сердце», — гласило послание на букетной карточке, что пряталась в самой серёдке кровавого букета.

На сей раз я поняла, что это значит. Отлично поняла.

— Была Гвар Брэйт, прекрасная зимняя леди, и был Иствин Дэй, могучий зимний рыцарь,

— пробормотала я на сидднахе, испытывая непреодолимую потребность закурить, но в упор не помня, где припрятано курево на чёрный день. — Звался он карающим мечом, она же — кровавой десницей, держащей его…

Дальше дословно уже не вспомню, но и этого хватило за глаза. «Алая книга» — типичный образчик дивного фольклора: сплошь реки крови и горы трупов, и всё это романтизируется донельзя. У нас таких экземпляров ловят и сажают на электрический стул; для сидхе же Гвар Брэйт — не полоумная садистка, обожавшая слушать мольбы и купаться в крови жертв, а самая настоящая богиня. Свирепая, беспощадная, абсолютно чуждая всему человеческому.

При мысли о том, что для кого-то я теперь вот такая Гвар Брэйт, сделалось дурно и даже страшно. Хотя, казалось бы, разве не этого я добивалась? Разве не стремилась стать ночным кошмаром всякого нечистого на руку сидхе?

Вот и стала. Не то кошмаром, не то эротической фантазией. Поди разберись, что хуже.

Ладно. О том, в кого я превращаюсь, можно пострадать позже. Сейчас куда страшнее нечто другое: он знает.

Проклятый флорист знает, что Киро Хаттари — это Майред Мор. Но как он пронюхал? Ни одному сидхе я, находясь в обличье человека, не называла своего истинного имени… По крайней мере, ни одному из тех, кого оставила в живых. Неужели кто-то уполз?.. Да нет, без башки не шибко поползаешь.