Книга Холодное сердце пустыни - Вера Волховец

Сейчас она могла танцевать только в перерождениях. И редко у неё был выбор, когда и для кого.

А в этот раз, наверняка к её выступлению явится Эльяс, чтобы сидеть себе где-нибудь в первых рядах Мансуловых гостей и пакостно улыбаться.

Все-таки хорошо, что она сумела взять с Пауля слово, что он не пойдет к Ворону снова. Хотя гладиатор и повел себя как распоследний наглец.

Целовать! Её!! Да как он вообще посмел?

У кого-то точно был лишний язык. И он точно нуждался в том, чтобы его укоротить, хотя бы чуточку.

Хотя вкусный у него был язык, хоть и наглый. Была в Пауле терпкость полынноого меда, что иногда добирался до Махаккара на кораблях из цветущей Веталии…

Она вечность не целовалась с мужчиной вот так, не потому что он её выбрал и нужно было исполнять брачные обязательства, а потому что вдруг защемило в сердце.

И ведь защемило же, сжало, будто наизнанку вывернуло. Она почти дрожала в крепких руках северянина, впервые в этой жизни, ощущая себя не уязвимой, а хрупкой. Да — разница имелась.

Все то было необъяснимо, от первого прикосновения, до того самого момента, когда до неё дошло, что она действительно делает и насколько это неприемлемо.

И что на неё вообще нашло? Зачем приспичило прикасаться к малознакомому мужчине, да еще и, шайтан раздери, любоваться им. Она, к своему удивлению ощутила, что действительно будет скучать по этому сильному синеглазому смертному.

Как будто не сто лет ей было, а лет четырнадцать. Будто и не она прослыла в пустыне как обладательница самого холодного сердца. Будто и не было этого десятка перерождений в чужих телах, смятых воедино торопливых жизней, начинавшихся даже не с начала, а за несколько лет до печального конца.

Но все это и вправду сейчас почему-то ощущалось будто бы сном.

А эффект этого совершенно неожиданного легкого увлечения — он был.

Сальвадор понравился Пауль Ландерс. Его теплотой, его открытостью, да что там — даже наглостью, которая с таким трепетом относилась к её границам.

И, Шии-Ра, неужели под твоими лучами еще такие водились? Такие, которые всерьез спрашивали на прощанье: “Увидимся во снах?” А ей, столетнему духу, которая должна бы чувствовать себя древней и повидавшей все на свете, хотелось только засмеяться и бросить что-то вроде: “А ты приглашаешь? Ну, раз приглашаешь — тогда можешь ждать меня завтра”.

В конце концов, это было не сложно. У Сальвадор были возможности, чтобы даже в смертном теле сниться одному несносному наглецу ровно до того часа, когда он совершенно замучается видеть в своих снах одну и ту же женщину.

Пальцы привычно расписывали глаза густыми тенями сурьмы, ставили золотые точечки над бровями, а сама Мун думала о своем.

Интересно, Пауль уже вышел из Турфана? Интересно, в какую сторону направится? Интересно, как разъярится Эльяс, когда ему не удастся втянуть смертного в свою игру?

Ох, как бы она хотела увидеть лицо Ворона, когда до него дойдет, что Пауль не явится и не запутается в его паутине.

Возможно, после этой жизни Сальвадор еще найдет Пауля, проведает, даст свое благословение его сыну или дочери — это неважно. Может быть, тогда ей не будет так совестно, что сестре Пауля она не помогла.

Хотя, все-таки странно, что не сработало благословение Мег. Ведь оно должно было отвести от неё беду. Любую беду, какую могли обеспечить люди.

Разве что в дело вмешался кто-то, связанный с магией, кто-то, способный ослабить влияние благословения… Нет, в этом стоит разобраться, когда она избавится от проклятия.

И какая все-таки жалость, что наложил это проклятие не Пауль. Еще с утра Мун бросилась к Ануку, чтобы там, снова встав к нему спиной, пройтись по черным магическим нитям порчи, опутывающим горло сущности Сальвадор плотным душным ошейником, перебирая имена тех, кто имел к ней претензией.

Нет. Не Пауль, не Рик, даже не Мег — Сальвадор проверила всех. Не они её прокляли. Увы. Придется играть пари дальше.

— Мун, Алия, вы идете разогреваться? — в комнатку Мун заглянула Зулейха. Третья “подарочная” девушка. Последняя из трех. Её облачили в белое. Белое до чистоты и открытое до порочности.

У неё были мягкие манящие губы, томные огромные глаза. Она была не так изящна как Мун, не походила на дорогую фафоровую куколку как Алия, но было в её лице что-то такое, от чего очень многие мужчины с трудом отводили от неё глаза. Нежная, будто спелые ягоды фисции, в общем, было Зулейхе чем соблазнять халифа.

Мансул собирал свои “дары” три года. В год по наложнице. И да, вкус у него был, выбирал он для халифа самых лучших. Мун не сомневалась, что халиф оценит дары, и Мансул снова останется во главе Турфана.

Танцовщицы разминались за одной стенкой от зала, в котором принимали гостей. И если прислушаться — можно было услышать гул болтовни и хор флейт.

Никто не слушал, ведь ужин уже начался. До того, чтобы оказаться перед гостями, осталось совсем немного времени. И меньше всего любой рабыне Мансула хотелось прогневать хозяина. Ведь за прилюдный позор можно было тут же лишиться “подарочного” статуса и всех его привилегий. То есть можно было получить порку плетьми посреди двора, при всех слугах дома господина али Кхара.

После третьей репетиции общего танца удалось избавиться от остатков этой сонной вялости. До появления распорядителя свой личный танец Мун успела повторить только один раз.

Ашер редко появлялся при дворе Мансула, только на званых вечерах, когда нужно было четко отслеживать по времени подачу блюд и выступления танцовщиц. Вот в эти секунды этот тощий парень, не имевший в сердце даже слабой магической искры, но зато прекрасно научившийся чинить свои эффинские механические часы, был просто бесценен.

Ашер заявился в компании Анука. Зачем ему нужен был раб? О, Ашер прекрасно знал рабынь танцовщиц…

— Нам пора? — прощебетала Алия при виде распорядителя. — Хозяин зовет?

— Да, да, у вас четыре минуты до выхода к гостям, — бросил Ашер, небрежно глядя на свои часики.

Анук безмолвно качнул головой, подтверждая.

Девушки засуетились, хватая инструменты для личных выступлений. Кто подсвечник, кто трость. Все это всучили молчаливому Ануку и стайкой, на цыпочках бросились к двери, приоткрывая её и сразу же бросаясь к резной ширме, которая и скрывала комнату танцовщиц от глаз гостей.

В зале было шумно. Настолько, что писка волнующихся перед выступлением девушек, пытающихся разглядеть — сколько же гостей сидит за выставленными буквой “П” столами.

Мун глянула в одну из щелей тоже. Она хотела приметить, где сидит Эльяс, чтобы уж точно встать с другой стороны. В конце концов, они могли поменяться местами с девочками.

Вот только от увиденного она едва не прикусила себе кончик языка.

Эльяс был тут, да. Каким-то чудом оказался среди самых почетных гостей Мансула, хотя магику в принципе на этом вечере быть не полагалось. Впрочем, когда это Ворон обращал на такие мелочи внимание? Аман сидел справа от Мансула, развалившись на подушках, качал в ладонях маленькую изящную винную чарочку.