Книга Вечность - Мэгги Стивотер

Мама покачала головой и вытащила из сумочки пудреницу.

— Ничего подобного я не говорила. Это вполне в духе твоего отца. — Она откинула крышку и взглянула на себя в зеркальце. — Я бы сказала «либертарианец».

Я сбросила скорость до черепашьей. Грузовик — это оказался пикап — был припаркован так небрежно, будто принадлежал пьянице, который выскочил проблеваться с перепоя.

— И вообще, чем мы можем им помочь? У нас не получится… сменить покрышку.

Я умолкла, пытаясь придумать, чего ради кому-то могла понадобиться остановка на шоссе, если не для того, чтобы проблеваться.

— Там полицейский, — сказала мама.

И точно, рядом на обочине стояла еще и полицейская машина; ее просто не было видно из-за грузовика.

— Возможно, им нужна медицинская помощь, — добавила мама будничным тоном.

Мама постоянно мечтала о том, чтобы кому-нибудь понадобилась медицинская помощь. Когда я была маленькой, она всегда рвалась оказать первую помощь, если кто-то ушибался на детской площадке. Если мы заходили перекусить в ресторан быстрого питания, она бдительно следила за поварами на тот случай, если на кухне разразится какое-нибудь несчастье. В Калифорнии она неизменно останавливалась, увидев на улице аварию. Как у супер-героя, ее коронной репликой была: «Никому не нужна помощь? Я врач!» Отец как-то попросил меня быть к матери снисходительней, потому что из-за семейных проблем ее путь к врачебному диплому был тернистым и теперь она просто радовалась возможности сообщить окружающим о своей профессии. Положим, я понимала ее тягу к самореализации, но думала, что она уже давно избавилась от этого комплекса.

Я, вздохнув, притормозила позади грузовика. Парковка удалась мне несколько лучше, чем его водителю, но и только. Мама проворно выскочила из джипа, я, хотя и помедленней, последовала за ней. На задке грузовика красовались три наклейки: «Все в армию», «Положи трубку и держись за руль» и, как ни парадоксально, «Хочу в Миннесоту».

С другой стороны грузовика полицейский разговаривал с рыжеволосым мужчиной в белой футболке и подтяжках, которые были для него необходимостью с его пивным брюхом и плоской задницей. Еще интереснее было то, что сквозь открытую дверцу я заметила на водительском сиденье пистолет.

— Доктор Калперер, — тепло произнес полицейский.

Маменька пустила в ход свой карамельный голос — он обволакивал вас очень медленно, и вы не сразу понимали, что вас душат.

— Офицер Хейфорт. Я остановилась посмотреть, не нужна ли вам моя помощь.

— Что ж, весьма достойно с вашей стороны. — Хейфорт сунул пальцы за ремень портупеи. — Это ваша дочь? Красавица, вся в мать.

Маменька принялась отнекиваться. Хейфорт настаивал. Рыжеволосый мужик переминался с ноги на ногу. Разговор зашел о москитах. Рыжеволосый мужик сказал, сезон еще впереди. Он называл их кровососами.

— Зачем вам оружие? — спросила я. Все как по команде уставились на меня. Я пожала плечами.

— Просто интересуюсь.

— Судя по всему, мистер Лундгрен решил взять контроль за численностью волков в свои руки и устроить ночную охоту, — сказал Хейфорт.

— Ну, вы же теперь знаете, что все было совсем не так, — возразил рыжеволосый мистер Лундгрен. — Я просто случайно на него наткнулся и стрелял из грузовика. Это не одно и то же.

— Надо полагать, — согласился Хейфорт. — Но у нас на руках мертвое животное, а после захода солнца палить из чего ни попадя не разрешается никому. Тем более из револьвера тридцать восьмого калибра. И вам это прекрасно известно, мистер Лундгрен.

— Погодите, — перебила его я. — Вы убили волка?

Я сунула руки в карманы. Хотя было не так уж и холодно, меня била дрожь.

Хейфорт махнул в сторону грузовика и покачал головой.

— Муж сказал мне, что охотиться на них запрещено до начала отстрела с воздуха, — вмешалась мама. В ее карамельном голосе зазвучали стальные нотки. — Чтобы не спугнуть их раньше времени, иначе они могут затаиться.

— Это правда, — подтвердил Хейфорт.

Я отошла к канаве, на которую указал Хейфорт. Рыжий мужик проводил меня унылым взглядом. Мертвый зверь лежал в траве на боку.

«Милый Боженька, а также святой Антоний, я знаю, что без конца донимаю вас кучей дурацких просьб, но на этот раз дело очень важное. Пожалуйста, пусть это окажется не Грейс».

Хотя я знала, что она должна сейчас находиться в безопасности с Сэмом и Коулом, но подошла ближе с замиранием сердца. Ветер ерошил густой мех. На бедре виднелось маленькое окровавленное отверстие, на лопатке другое, и еще одно, самое последнее, у основания черепа. Пуля вышла с другой стороны у макушки — зрелище не самое приятное. Если бы я хотела взглянуть зверю в глаза, пришлось бы опуститься на корточки, но я не стала утруждаться.

— Это койот, — возмутилась я.

— Так точно, мэм, — добродушно подтвердил Хейфорт. — Здоровый, правда?

Я вздохнула с облегчением. Даже такая горожанка до мозга костей, как я, в состоянии была отличить волка от койота. Пожалуй, мистер Лундгрен все-таки выпил лишнего, или ему просто захотелось опробовать новый пистолет.

— У вас ведь не часто бывают подобные дела? — поинтересовалась у Хейфорта мама. Таким тоном она задавала вопросы, когда хотела разузнать что-то для отца, а не для себя самой. — Я имею в виду самоуправство. Или вы просто не предаете подобные вещи огласке?

— Мы делаем все, что в наших силах, — заверил ее Хейфорт. — В массе своей люди относятся с пониманием. Никто не хочет испортить охоту. Но я не удивлюсь, если случится еще пара-тройка подобных инцидентов. Парни есть парни. — С этими словами он кивнул на мистера Лундгрена, как будто тот был глухим. — Как я уже сказал, мы делаем все возможное.

Вид у мамы был не слишком удовлетворенный.

— Я говорю своим пациентам то же самое, — с прохладцей в голосе произнесла она и нахмурилась, глядя на меня. — Не трогай его, Изабел.

Можно подумать, я собиралась. Я отошла от канавы и встала рядом с ней.

— Вы, случайно, не пили сегодня, доктор? — поинтересовался Хейфорт, когда мама уже собралась было идти. Выражение лица у обоих было совершенно одинаковое. Враждебность под медоточивой маской любезности.

Мама одарила его ослепительной улыбкой.

— Пила. — Она помолчала, чтобы он успел осмыслить ее ответ. — Впрочем, за рулем моя дочь. Идем, Изабел.

Мы вернулись к машине, и, едва успев закрыть дверь, мама сказала:

— Остолопы. Терпеть не могу этого человека. Надеюсь, это научит меня сдерживать свои благородные порывы.

Я ни на миг ей не поверила. Да она выскочит из машины еще до того, как та остановится, в следующий же раз, когда ей покажется, что она чем-то можем помочь. Не интересуясь, нужна она там или нет,