Книга Жребий обреченных. Механическая пустошь - Константин Нормаер

Это была длинная ночь. И измерялась она не временем, а словами. Голоса в голове рыцаря множились, перебивали друг дружку, пытаясь как можно скорее выговориться. Но самое ужасное, что говорили они одну сплошную правду. А рыцарь лишь внимал, мысленно каясь в собственных грехах. В какой-то момент у него просто не осталось сил и он упал на ледяной камень.

Наступила тишина, которую нарушили отчетливые человеческие шаги. В соседнюю залу пожаловали гости.

5

Буря ушла внезапно, как и появилась. Продемонстрировав собственную силу, она довольно скоро растворилась среди голых возвышенностей, оставив после себя песчаные бугры и вырванные с корнем деревья.

Странник сидел у самого входа в пещеру и пытался раскурить последнюю сигару.

Землеройка подошла бесшумно, как умела это делать. Но Дар все равно ее заметил. Спокойно подвинулся и предложил ей плоский бок валуна. Тальпа устроилась рядом.

— Скажи, ты ему доверяешь? — кивнула она на темный зев пещеры.

Странник пожал плечами:

— Вера и доверие разные вещи. Скажем так: мне достаточно того, что он верит собственным словам.

— Звучит как бред сумасшедшего.

— Возможно, — равнодушно изрек странник. — Но пока мы не нашли опровержение его истории, будем считать ее правдой.

— Ты это серьезно?

— Вполне. Когда-то давно, еще будучи ребенком, я слышал от вераго, что тьма способна пожирать время. Правда тогда речь о двух, максимум трех часах, но это не меняет сути. Если это было тогда, почему не может случиться теперь.

— Да, но не в таких масштабах, — заметила Тальпа.

Странник лишь недовольно скривился:

— Мир, сорвало с петель. Так что забудь о привычных законах бытия. Теперь над всеми заправляет сам Парадокс.

— И что это значит? — недоверчиво фыркнула землеройка.

— А то и значит: Парадокс нельзя загнать в привычные рамки или обличить логикой. Он не подчинялся и никогда не будет подчиняться каким-либо законам.

Нахмурившись, землеройка не стала спорить. Просто приняла столь странное объяснение.

— То есть получается, что этот рыцарь проторчал в пещере кучу времени.

— Лет сто, не меньше, — согласился Дар.

— Тогда откуда ты знаешь про его боевой орден? — продолжила сыпать вопросами землеройка.

Сделав наконец первую затяжку, странник облегченно выдохнул сизый дым и удовлетворенно крякнул:

— Когда-то один из моих вераго, кажется это был седовласый Езев, сказал: мир без прошлого, не имеет будущего. Тоже самое и с людьми. Обосновавшись на этой планете, поселенцы обязаны были изучить здешний мир. Вот почему мы, будущие защитники рубежа, изучали местную историю. Как-то раз, перечитывая старые фолианты, которые мы спасли из разрушенной Турианской библиотеки, мы с воспитанниками нашли старый набросок — рыцарь после турнира. Такой высокий, в плотной кольчуге и тунике в пол, в руке меч и шлем, а на груди и предплечьях знак…

— Такой же как… — не выдержала Тальпа, прервав рассказ Дара.

— Именно, — кивнул он.

— И что было дальше.

— А дальше мы обратились к учителю, и он поведал нам о тех былых временах, когда здешний мир делился на подданства, во главе которых стоял наместник. А еще у каждого из правителей имелась регулярная армия. Были они подневольны и поднимали свое оружие во славу своего господина. Но существовали в подданствах и свободные воины. Звали их риттеры. Благородные господа, борцы за справедливость. Именно их воинские постулаты и были взяты за основу нашим наставником. Так и возник наш Путь взросления, который содержал в себе свод из ста одного правила. А наше обучение, насколько мне известно, почти полностью копировало рыцарскую подготовку.

— И как на это отреагировала церковь, святой синод?

Появление рыцаря стала для землеройки полной неожиданностью. А вот странник, по всей видимости, ожидал де Бреньи. Обернувшись, он смерил того пристальным взглядом, и словно извиняясь, пояснил:

— Когда я проходил обучение, упоминание о святом синоде, осталось лишь на страницах тем самых книг.

— Что? — рыцарь едва не взвыл от возмущение. — Я не желаю слушать подобное богохульство! Чтобы не случилось, но обитель веры была, есть и будет всегда.

Дар задумчиво кивнул:

— В чем-то ты прав: вера умирает вместе с человеком. Зато все остальное уже давно превратилось в руины.

— Не верю! Иерус не мог пасть! — заиграл скулами рыцарь.

— Я не говорил что он пал, — тут же откликнулся Дар. — Его предали забвению, как и саму церковь. А тот кто остался поборником веры, настолько извратили это понятие, что вряд ли стоит об этом говорить.

Густав все еще не верил тому что услышал.

Обернувшись, он уставился на проклятую пещеру, которая отняла у него не только друзей, но и привычный для него мир. С губ сорвалось какое-то бранное слово на резком, наполненном рычащими звуками, языке.

— Это какое-то безумие. Ответьте, сколько лет я провел этом каменном склепе? Сколько! Ужасное заклятие! — внезапно голос рыцаря наполнился металлом и он протяжно зарычал: — Неверные псы! Это они повинны в моих бедах. Но ничего! Ничего! Я лично покараю их своим мечом. Во имя моих братьев, во имя Всевышнего. Стоит мне только кинуть клич и десятки орденов: Пирийцы, Борейцы, Стойники, поддержат графа де Бреньи. Уверен, сотни две пеших мы соберем за пару недель, еще полсотни конников. Вполне хватит, чтобы предать огню каждого, кто кидал мне в спину проклятия. Гадские потомки гиены и мула! Мерзкие куджи и муренмуки!

— Кто? — шепотом уточнила у странника Тальпа.

— Муренмук, на языке предков — тот, кто не имеет веры, — ответил Дар. Ему, как никому другому было знакомо это отталкивающее прозвище, — затем он повернул голову, и обратился уже к рыцарю: — А где именно располагается твой родовой замок?

Де Бреньи сначала смутился, а затем немного поразмыслив, уверенно схватил ветку и начал рисовать на песке некие ориентиры.

— Вот это место кличут Сопливым бродом, а вот здесь его огибает Коричная чаща, — уверено ткнул он указателем в извилистую линию. — Отсюда и начинается граница моих владения. Она идет прямо вдоль реки. Волтнянка кишит рыбой, и по ней удобно сплавляться до Свиных пагубок, но там уже владение графа де Фрака. У нас даже было пару стычек по поводу одной весьма хлипкой переправы…

Было видно как постепенно, сам того не замечая, рыцарь погружается в воспоминания.

Когда его палка наконец уткнулась в остробокий камень, Дар сухо оборвал де Бреньи.

— От твоего замка остались лишь западные ворота и клыки первых стен.

— Что?!

— В этих землях не существует ни правителей, ни деревень, — пояснил странник.