Книга Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это звучало очень оскорбительно. Тем более, если учесть, что Вячеслав Полонский был крепко задет Маяковским на диспуте о «есенинщине» и теперь давал обидчику бой, публикуя рецензии на только что вышедший номер журнала «Новый Леф». В статьях «Заметки журналиста. Леф или блеф?», напечатанных в двух номерах «Известий» (25 и 27 февраля), Полонский, в частности, писал:
«Перебрасываю страницы: статья "Караул" Владимира Владимировича Маяковского. Почему кричит "караул" наш знаменитый поэт? Оказывается, написал он сценарий, про который сам Виктор Шкловский сказал: "Тысячи сценариев прочёл, а такого не видел. Воздухом подуло. Форточку открыли".
Но правление Совкино сценарий отвергло. Об этом вот происшествии и кричит "караул" в редактируемом им журнале Владимир Владимирович Маяковский…
По отрывку трудно судить о достоинствах целого. Но если "целое" походит на опубликованную часть, – я за Совкино! Пусть кричит "караул" один Маяковский. Времени у него много, делать ему, очевидно, нечего. Заставлять же кричать "караул" многотысячную массу кинозрителей нет смысла».
Ещё в статье Полонского наносился удар по программному стихотворению Маяковского «Письмо Горькому» (оно было названо «статьёй, написанной в стихах»):
«В статье, написанной в стихах, Маяковский договаривает то, чего не договорила передовица. В нашем искусстве и реализма всамделишного нет. Настоящие "реалисты" – это они, лефы, а все прочие – "блюдо", "рубле" – и тому подобные "лизы"…
И дальше рубленой прозой сухо рассказывается о том, что они, лефы, без истерики, деловито строят завтрашний мир. Скажите, пожалуйста! А мы этого-то и не заметили!»
И Полонский делал вывод:
«Мы говорим о Маяковском. Его творчество отвергалось буржуазией… Но не признали поэзию Маяковского также многие коммунисты».
В своём дневнике Вячеслав Полонский написал:
«Моя статья “Леф или блеф” – шумит (странно: я не думал, что они так оторваны, – никакого сочувствия). Звонило несколько человек: “жали руку”… Но лефы готовят гром. Посмотрим».
28 февраля другой журналист, Максим Осипович Ольшевец (главный редактор одесской газеты «Известия»), опубликовал в московских «Известиях» статью на ту же тему – «Почему Леф?». В ней лефовцы обвинялись в формализме, который пропагандировал Виктор Шкловский и его соратники по ОПОЯЗу (Обществу изучения поэтического языка). Их формализм приравнивался к антимарксизму:
«… лефовцы находятся в прочном окружении формальной школы Шкловского, расположенной на противоположном полюсе от марксистского понимания культуры в искусстве».
Вернувшись в Москву, Маяковский срочно созвал совещание сотрудников «Нового Лефа».
Собрание состоялось 5 марта 1927 года. Председательствовал Маяковский. Приведём отрывки из сохранившейся стенограммы:
«Маяковский. – Товарищи!.. Вы читали в “Известиях” статьи Ольшевца-Полонского о “Лефе”. Сам факт появления этих статей удовлетворителен. Главное, что угрожало нам, это сознательное замалчивание “Лефа”. Не выдержали – прорвало.
Мы били, но не думали, что так больно. Крик большой – три статьи длинною в целый “Леф”. А если принять в соображение тираж “Известий”, то это больше веса годовой продукции лефов…
Полонскому ненавистна всякая художественная группировка. Отсюда слова: “порознь вы хороши, а вместе не годитесь”. Отсюда испытанные навыки борьбы: обвинения в комплоте, попытки перекупить, сманить отдельные “имена”, временно соблазнить сверхтарифной оплатой, подкупить авансами – и в результате отнивелировать всех под свой средненький вкус…
Полонский уже толкует о каком-то комплоте. Тут он, действительно, попал в комплот, как муха в компот».
Напомним, что слово «комплот» толковый словарь Ушакова объясняет как «преступный заговор, союз против кого-нибудь» (от французского «complot»), и вернёмся к стенограмме:
«Маяковский. – Нельзя же называть комплотом оркестр, готовящийся к общесоветскому выступлению. А то получается: “больше одного не скопляться и осади на плитуар «Нового мира»”…
Полонский не видит иных целей делания литературных произведений, кроме как зашибания рубля. Так, говоря о моём стихе, называя его рубленой прозой, Полонский врёт, утверждая, что рубление делается ради получения двух построчных рублей.
Вы все знаете, что единственная редакция на территории Советского Союза, в которой платят два рубля за строчку, – это “Новый мир”. В “Лефе” всем, и мне в том числе, платят 27 к за строчку. Причём вы все отлично знаете, что весь свой гонорар мне приходится отдавать “Лефу” на неоплачиваемые Госиздатом канцелярские расходы. Это мелочь, но об этом надо орать, чтобы перекрыть инсинуаторов, видящих в “Лефе” устройство чьих-то материальных дел…
Но неприятнейшей для “Лефа” частью являются заключительные слова, где Полонский выхваливает “своих” сотрудников – Асеева, Маяковского, Пастернака, Кушнера и т. д., – стараясь отбить их для себя от “Лефа”…
Полонский обвиняет “Леф” в том, что “Леф” “узурпирует свои лозунги у коммунистической партии”. Чудовищна сама мысль о введении права собственности на лозунги и превращение отдельных отрядов советской культуры в Добчинских и Бобчинских, дерущихся из-за того, кто первый сказал “э!”
Такая пошлость могла прийти в голову только человеку, не переварившего ещё богемского старья, где вопрос – “кто первый сказал” – был основным. Вот почему надо говорить о статьях Полонского-Ольшевца.
Голос с места. – Говорите одним словом – Пошлевца!»
После вступительного слова Маяковского началось обсуждение. Выступили самые активные лефовцы. Что же именно не понравилось им в статьях, критиковавших «Леф»?
«Третьяков. – Полонский один из крупнейших оптовиков строк и имён. Он хочет иметь дело с разобщёнными поставщиками товара (писателями) и торговать желает товаром стандартным и обезличенным. В номере 2-м “Нового Лефа” в статье “Бьём тревогу!” я писал, что лефовца согласны брать “как спеца, но не как лефовца”, т. е. как человека с некоей принципиальной линией. Статья Полонского это подтвердила, расхвалив лефов в розницу и разругав оптом…
Шкловский. – Неправильно начинать критическую статью – “я развернул книжку”, или – “я заинтересовался”, “я перелистал”, “я заглянул”… Всё крайне беспомощно, так как начать читать книжку, не развернув её, невозможно…
Я не считаю вещь напечатанную в “Известиях” с подписью Вяча Полонского – заметками журналиста. Статья неумелая, непрофессиональная. Это не произведение журналиста, а – администратора».
Слова попросил и Н.Чужак (Николай Фёдорович Насимович), с которым лефовцы неоднократно спорили и даже конфликтовали. Он сказал:
