Книга Впереди веков. Историческая повесть из жизни Леонардо да Винчи - Ал. Алтаев

В 1503 году Леонардо опять вернулся во Флоренцию. Здесь он сейчас же нашел применение своим познаниям. Как в старину, в Милане, принялся он за работы по канализации реки Арно, которую хотел сделать более су доходной. В этом же году флорентийский городской совет поручил Винчи, как одному из величайших живописцев Италии, совместно с Микеланджело, прославившим уже себя знаменитой статуей «Давид», украсить залу совета в палаццо Веккьо.

Предложение совета поразило всю Флоренцию. Не было на свете двух других людей, которые так не любили бы друг друга, как Леонардо да Винчи и его соперник Микеланджело Буонаротти. Причина лежала в слишком большом внутреннем различии этих двух гигантов. Микеланджело ненавидел в Леонардо то, чего не мог понять благодаря своей прямой, страстной, порывистой натуре. Буонаротти увлекался еще до сих пор пламенными проповедями Савонаролы и возмущался равнодушным, величавым спокойствием Леонардо, его кротостью и терпимостью к людям. Спокойствие Винчи казалось ему мелким себялюбием; его жажду перемен в изменчивой и бурной жизни он называл с презрением разбросанностью. Микеланджело, который жил просто, одевался бедно, не терпел никакой роскоши, возмущался при одной мысли, что Леонардо играл видную роль при дворе Сфорца. Остроумный, насмешливо злой, резкий Микеланджело старался всюду, где возможно, посмеяться над Леонардо.

Но на всякую насмешку Леонардо спокойно отвечал: «Терпение, противопоставленное оскорблениям, имеет такое же значение, как одежда по отношению к холоду. Если ты увеличиваешь количество одежды по мере усиления холода, то холод не может тебе повредить».

Резкость и суровость Микеланджело создавали ему много врагов. Даже мягкий, жизнерадостный Рафаэль, явившийся во Флоренцию, чтобы поучиться искусству у старших мастеров, в том числе и у Микеланджело, вынес из встречи с ним тяжелое впечатление, которое никогда не смог уже изменить. Но за этой грубой оболочкой у Буонаротти скрывалось доброе, благородное сердце. Никто из сторонившихся художника людей не знал этого доброго сердца. Резко отказывая подчас требованиям королей и даже самого папы, он не раз с выражением глубокого участия рисовал картинки, чтобы утешить плачущего на улице оборванного ребенка… Он часто голодал, отдавая последние деньги нуждающимся ученикам и художникам, делал для их картин рисунки, помогал советом… Художник не стеснялся высказывать неумолимую правду в глаза всем и каждому, предпочитая лучше нажить врагов, чем солгать. Во имя своей независимости, свободы и славы искусства Буонаротти не стеснялся говорить напрямик даже кардиналам и самому папе.

Позднее он заставил раз папу, когда тот мешал ему свободно работать, выйти вон из капеллы. И этот же Микеланджело впоследствии, будучи уже стариком, с кротким терпением ухаживал за своим больным слугой Урбино и писал после его смерти: «Вы знаете, что моего Урбино нет. Эта потеря страшно огорчает меня. Пока он жил, жизнь для меня была дорога; умирая, он научил меня умирать. Он жил со мной двадцать шесть лет и был мне неизменно верен. Теперь, когда я обеспечил его старость и думал, что он будет моей поддержкой, я потерял его, и у меня осталась одна надежда – увидеть его в раю. Жизнь моя будет отныне одной огромной печалью!»

Раз герцог Феррарский попросил у Микеланджело дать ему какой-нибудь образец своего творчества. Микеланджело написал для герцога прекрасную картину.

– И только это? – спросил посланный от герцога, увидав небольшую по размерам картину.

Он был плохой знаток искусства.

– Вы кто по профессии? – спросил Микеланджело.

– Купец, – отвечал посланный, полагая, что это звание самое почетное во Флоренции.

– Ну, так вы плохо торгуете для своего господина. Передайте же ему, что я придумал картине другое назначение.

Герцог предлагал Микеланджело большую сумму денег, но художник был неумолим и оставил картину у себя.

– Отлично вышло, мой Антонио, – сказал он своему ученику, Мини. – Твоя семья теперь, я слышал, сильно нуждается, а сестренка собирается замуж. Да вот беда – у бедняжки ничего нет! Так позволь же мне поднести ей в подарок эту картину; авось она поможет ей сделать приличное приданое. Прости старого учителя за то, что он вместо денег отдает тебе свой труд. Денег-то у меня самого не густо. Вы можете мою картину продать за приличную сумму Таким образом твоей сестренке она принесет больше пользы, чем герцогу Феррарскому…

Вот с какой деликатностью помогал этот суровый человек, когда видел, что кто-нибудь из окружающих нуждается в его помощи.

Два врага – Леонардо да Винчи и Микеланджело – сошлись на совместной работе.

Микеланджело выбрал содержанием для своего произведения сцену из войны с Пизой – городом, зависимым от Флоренции. Солдаты нечаянно застигнуты врагом во время купанья в реке Арно. По призывному сигналу рожка они спешат к оружию. Движения, позы обнаженных людей таковы, что ни древние, ни современные мастера не производили ничего, столь совершенного.

Рисунок Леонардо да Винчи

Винчи изобразил эпизод из битвы миланцев с флорентийцами при Ангьаре. Несколько кавалеристов оспаривают друг у друга знамя. Здесь он проявил столько силы, столько удивительно тонкого вкуса в группировке разъяренных людей и коней, сцепившихся зубами в бешеной схватке, топчущих копытами всадников, лица которых изображают все оттенки человеческого ужаса, дикой животной ярости и страдания…

Леонардо особенно отличался в искусстве изображения лошадей. Написав свою Ангьарскую битву, он положил начало новому роду живописи – живописи батальной. То была настоящая битва, во всей ее ужасающей правде. Это – настоящие люди, купающиеся в луже крови, охваченные всеми страстями разнузданных животных. Насколько мадонны Леонардо поражали своей нежностью и грацией, настолько этот картон вызывал ужас. Любознательность Леонардо охватывала всего человека, как с возвышенными сторонами души, так и с низменными. Он хотел, чтобы живопись вызывала у зрителя волнение. Он любил страшное и ужасное еще тогда, когда, почти ребенком, написал для отца на круглом щите голову Медузы; он разрабатывал свои произведения во всех мельчайших тонкостях.

«Сделай так, – говорил Леонардо, – чтобы дым от пушек смешивался в воздухе с пылью, поднимаемой движением лошадей сражающихся. Чем больше сражающиеся вовлечены в этот вихрь, тем менее они видны и тем менее заметна резкая разница между их частями, находящимися на солнце и в тени. Если ты изображаешь упавшего человека, то сделай так, чтобы видно было, как он скользит по пыли, образующей кровавую грязь. Где почва менее залита кровью, там должны быть видны отпечатки лошадиных и человеческих шагов. Если победители устремляются вперед, их волосы и другие легкие предметы должны развеваться ветром, брови должны быть нахмурены; все противолежащие части должны соответствовать друг другу своими соразмерными движениями… Побежденные бледны; их брови около носа приподняты; лбы их покрыты глубокими морщинами; носы пересечены складками…»