Книга Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - Джон Уилсон

Таким образом, стремясь заручиться поддержкой могущественного жречества для укрепления собственной ослабевающей власти, цари разрушали экономику и поддерживали структуры, которые обрели собственные средства и власть и могли противостоять царской администрации. Система уничтожала себя сама.

Другая сила, способствовавшая расшатыванию трона Древнего царства, не была явной, но о ее существовании можно говорить с определенной степенью уверенности. Мы упоминали, что государство эпохи Древнее царство не было империей, но цари стремились поддерживать международную торговлю, при которой товары стекались в Египет благодаря его культурному превосходству, богатству и просто по традиции. Мы предполагали, что эта торговля являлась царской монополией и была источником значительных средств для поддержки царской власти. Судя по имеющимся в нашем распоряжении источникам, к концу эпохи Древнего царства в странах, с которыми торговал Египет, начались волнения. В Верхнюю Нубию и Судан были направлены военные экспедиции. Пассивная и стагнирующая культура Судана подверглась влиянию сильной первобытной культуры, проникшей в этот регион через пустыню Сахара и, вероятно, связанной со светловолосыми ливийцами чемеху, упоминавшимися выше[65]. В любом случае прежняя мирная торговля оказалась под угрозой.

Похожая ситуация сложилась, вероятно, и в Азии, куда царь VI династии неоднократно посылал карательные экспедиции[66]. Из пустыни пришел новый народ, не признававший власть фараона и разрушавший прежний порядок. Очевидно, большая часть Сиро-Палестинского региона была важна египтянам только как место транзита товаров, как дорога, которую следовало держать открытой, но которая требовала размещения военной силы или поселений. Однако в финикийском портовом городе Библе сложилась иная ситуация: сюда привозили кедр и изделия из него, а возможно, и медь со средиземноморских островов, серебро из Малой Азии, вино и оливковое масло из Восточного Средиземноморья, обсидиан и лазурит из более далеких стран Востока. Во времена Древнего царства в Библе существовало крупное торговое поселение, достаточно большое, чтобы содержать храм и отправлять фараонам дары. Последние датируемые источники, связанные с этим поселением, относятся к правлению одного из последних представителей VI династии Пепи II. Египетский храм в Библе был сожжен, и, как мы предполагаем, в то же время резко прекратилась торговля[67]. Очевидно, приток нового народа из пустыни вызвал драматические перемены в населении и традициях Передней Азии. Когда иссякли основные источники торговли Египта и Азии, фараоны столкнулись с политическими и экономическими трудностями.

В этой и следующей главах мы вынуждены использовать определенные слова, такие как «абсолютизм», «привилегия», «материализм», «индивидуализм», «демократизация», «провинциальность» и т. д., с ярко выраженной эмоциональной окраской. Личные опыт и убеждения не только определяют восприятие этих слов читателем, но и ставят в такое же положение автора, дающего собственную оценку описываемым событиям. Такая субъективность представляется одновременно и неизбежностью, и привилегией историка, который освещает события сквозь призму собственного восприятия истории. И поэтому хотелось бы отметить, что эта книга далеко не объективна; описывая тенденции перехода от централизованного абсолютизма к личному волюнтаризму и интересу к обычному человеку, мы сталкиваемся с соблазном, связанным со стремлением выразить собственное положительное отношение к этому процессу. Дополним это предупреждение еще двумя наблюдениями: центробежные тенденции, которые мы обсуждали, не были неоспоримым благом, они вызвали определенный упадок культуры, значительные социальные и экономические потрясения, нанесшие «египетскости» государственной системы невосполнимый ущерб. Наши утверждения об исторических процессах представлены в форме тезисов, которые раскрываются в серии произвольных обобщений, в то время как в действительности ход истории был куда более относительным. Термин «демократизация» связан в нашем сознании с демократией, хотя следует заявить, что Египет никогда не приближался к чему-либо, похожему на власть народа. Эти термины применимы лишь к определенным ситуациям, но центробежные тенденции, существовавшие на протяжении короткого периода, не должны повлиять на наше представление о Египте как о стране с постоянным преобладанием центростремительных сил.

Мы относительно не правы и в том случае, когда используем применительно к Египту до эпохи Нового царства термин «фараон». В египетском языке слово «фараон» обозначало «великий дом» и первоначально относилось скорее к дворцу, чем к его обитателю. И лишь в конце XVIII династии это слово стали использовать для уважительного именования самого царя.

Согласно официальной идеологии, египетский царь был богом, обладавшим рядом имен, которые отражали концепцию царской власти[68]. Полное царское имя состояло из пяти титулов, за которыми следовали соответствующие эпитет или имя. В целом в титулатуре заключалась концепция божественного права царя на управление обеими частями Египта как одним целым, в то время как множество эпитетов и имен, использовавшихся в разные периоды египетской истории, отражало важнейшие политические тенденции, характерные для определенного времени. Как Хор, царь был действующим правителем Египта, воплощением бога неба, законным наследником своего отца, ставшего Осирисом. Как Обе Владычицы, царь воплощал собой двух богинь Верхнего и Нижнего Египта – Нехбет и Уто. Титул «Золотой Хор» был связан с властью или славой, но его точное значение до сих пор не установлено.

Два последних титула предшествовали наиболее часто встречающимся именам, которые писали в картушах. Как Принадлежащий растению Сут и Пчеле, что обычно переводится как «Царь Верхнего и Нижнего Египта», царь вновь воплощал в себе две части страны посредством узнаваемых символов Верхнего и Нижнего Египта. За ним часто следовал еще один титул, выражавший ту же идею, – «Владыка Обеих Земель». Эти титулы предшествовали заключенному в картуш тронному имени, которое давалось царю при восшествии на престол. Содержание этого имени имело огромное значение. После царей IV династии тронное имя (например, Небхепетра или Небмаатра) было связано с Ра. Как «Сын Ра» царь заявлял о своем родстве с солнечным богом. Часто вслед за этим титулом писали другой – «Владыка Воссияний», то есть божественных явлений[69]. Далее в картуше шел номен, личное имя, которое обычно царь получал при рождении. Часто это было имя, которое носили многие представители царской династии, например, в период XII династии было несколько Аменемхетов и Сенусертов, XVIII династии – Аменхотепов и Тутмосидов, а в правление XIX и XX династий – Рамессидов.