Книга Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - Дэвид Берлински

Именно это обстоятельство заставляет Фому Аквинского поддержать на удивление знакомую теорию о том, что звезды, управляя делами человеческими, побуждают, но не принуждают. Если он и принял эту идею, то наверняка без всякого энтузиазма. Фома Аквинский был слишком тонким философом, чтобы не заметить очевидной трудности в этой позиции. Если побуждение — что-то вроде причины, его формула — побуждают, но не принуждают — влечет противоречие терминов. Каким образом причина или причиноподобное событие могут побуждать без принуждения? Если же побуждение не имеет ничего общего с причиной, тогда какую роль играют звезды в событиях?

Как бы там ни было, следует отметить, что, несмотря на все философские недостатки, идея о том, что звезды побуждают, но не принуждают, указывает астрологу, да и всем нам, на хорошо знакомый пример. Человеческий голос, просящий, требующий, льстящий, убеждающий, заверяющий, обращающийся, хвастающийся, умоляющий или повелевающий, нередко выступает силой, которая побуждает, но не принуждает. Такова же и человеческая мимика.

Интересно — хотя бы один из этих толковых, способных секретарей спросил Фому Аквинского, чей голос проникает сквозь звездную пелену? Задумывался ли он сам, каким образом этот голос слышат?

Фома Аквинский умер в 1275 году. Средневековая культура пребывала тогда на вершине развития, ее институты еще не потеряли свою мощь. Образ жизни Фомы вскоре будет отринут, а его логика, способ мышления, будет забыта. В последние годы жизни ему были посланы видения, суть которых он не мог передать. Фома Аквинский сосредоточенно всматривался в церковное окно, умолкнув на полуслове во время речи или лекции, и на его крупном благородном лице появлялось выражение блаженства. Он был человеком глубоко религиозным, однако ничто в его жизни, посвященной сложнейшим проблемам философии и теологии, не подготовило его к таким видениям. Шестого декабря 1273 года, во время мессы, Фома Аквинский впал в длительное и, очевидно, экстатическое состояние, после чего перестал писать. Слыша от клириков просьбы продолжить работу над Summa Theologica, которая оставалась незавершенной, он отвечал: «Более ничего сделать я не могу. Мне открылись такие тайны, что теперь все, мною написанное, кажется мне малозначительным».

Когда мы видели свободолюбивого Михаэля Скота последний раз, он стоял рядом с сицилийским императором и что-то шептал ему на ухо. Вскоре ученый снова оказался в Париже, читал лекции в университете по курсу астрономии. И были они, эти лекции, надо полагать, ужасны. Как и многие менее значительные средневековые мыслители, Скот имел привычку выстраивать свои идеи в виде нумерованных списков. Мудрым человека делают четыре вещи. К истинному знанию ведут девять путей. В искусстве есть двенадцать требований. У слова «горизонт» четыре определения. У воздуха — семь зон. У Луны — двадцать восемь домов. Вселенная делится на четыре подвселенные. Первый день сотворения мира пришелся на восемнадцатое марта. У радуги два названия, а у Солнца — семь. У ангелов — десять чинов, правда, один выпал. Оставшиеся девять ангелов делятся на группы по трое. Существует четыре элемента мироздания, четыре главных добродетели, четыре направления света, четыре времени года, четыре евангелиста, четыре ангела у трона Господня и четыре главные части человеческого тела. Семерка — главное космическое число, ибо планет семь, небес семь, кругов ада семь, возрастов семь и человеческих деяний семь. Этот конкретный перечень заканчивается семью отсеками человеческой утробы [117].

Репутация Скота шла впереди него. Он славится как весьма компетентный астролог. Ходят будоражащие слухи об известной ему книге тайн, несущей гибель тем, кто пытается открыть ее. Далее Скот снова едет на Сицилию, опять служить императору. Бенвенуто рассказывает следующее.

Говорят, Михаэль предвидел собственную смерть: однажды он увидел, как умирает от неожиданного удара камушком определенного веса, который должен упасть ему на голову. Он предпринял меры предосторожности и всегда носил железный наголовник под капюшоном. И всего лишь однажды, входя в церковь на праздник Corpus Domini[30], он снял свой наголовник с капюшоном, более для того, чтобы не быть замеченным толпой, чем из любви ко Христу, который его мало тревожил.

Эта сценка великолепно описана, причем в самом повествовании проступает неизбежный конец:

И вдруг маленький камушек упал на его непокрытую голову, слегка поранив ее. Подняв камень и взвесив его на ладони, Михаэль понял, что весит он ровно столько, сколько предсказывалось. Будучи убежденным в приближении смерти, он уладил свои дела и умер от раны [118].

В двадцатой песни «Ада» Данте поразительно остро и зло рассуждает о наказании тех, кто осмеливается предсказывать будущее. Каждый из них, говорит Вергилий, «оказался странно скручен/ В том месте, где к лицу подходит грудь;/ Челом к спине повернут и беззвучен,/ Он, пятясь задом, направлял свой шаг/ И видеть прямо был навек отучен»[31].

Амфиарай, Тиресий, Арунс и Манто включены в эту группу, и каждый словно со свернутой шеей («странно скручен»), так же как астролог Бонатти.

Так же как и Михаэль Скот.

Астрологи оказались правы. Должно было произойти слияние планет. Астрологические предсказания XII века шли из мусульманского мира, поскольку никто из европейских астрологов не владел мастерством, позволявшим с уверенностью утверждать что-то, кроме того, что солнце взойдет, луна появится, а звезды воссияют. Определение прохождения и слияния планет было прерогативой мусульманских астрологов, а точнее — исходило от Абу-Машара, чье слово мог донести из Багдада в Толедо Михаэль Скот. В трактате «Об исторической астрологии: книга религий и династий» с подзаголовком «О великих слияниях» Абу-Машар рассматривает роль слияния планет в делах человеческих. Вопреки своему общему интересу к этому вопросу, он не обсуждает последствия великого слияния — парада планет, когда все они выстраиваются в линию в одном знаке.

Поэтому современным астрологам надлежит следить за судьбой каждой из планет, когда она входит в Весы — пророческий знак в сентябре 1186 года, — и сложить из кусочков, по различным косвенным подсказкам, общую теорию. Очевидно, именно этим и занимались астрологи в Толедо.

Когда Сатурн в Весах, пишет Абу-Машар, и широта северная, «это указывает на частые порывы ветра и его свирепость». Если Юпитер или Луна в аспекте, продолжает он — а в 1186 году они оба там были, — «это указывает на потемнение атмосферы; (и) на то, что воздух грязен; и на свирепые ветры, усиление жары, многочисленные уходы мужей от жен, недостаток пищи, сока и масла».

Дальше Юпитер. Ожидаются беспрерывные ветры.

15 сентября 1186 года, 17:15, Париж, Франция. Зловещее предзнаменование следует из слияния планет. Даже сегодня скопление этих планет на том же участке небес пророчит неприятные события