Книга Волшебные чары - Барбара Картленд

— Девериля никогда не видят с молодыми женщинами. В клубах говорят, что он не видит их в упор!

Затем партнер, сказавший это, спохватывается, смущается и быстро говорит:

— Я не то хотел сказать. Конечно, если леди Лэнгдон опекает вас, значит, вы — родственники.

Гермия не трудилась разрушать это заблуждение.

Она замечала недовольные и ревнивые взгляды, бросаемые на нее прекрасными женщинами, собиравшимися вокруг маркиза, когда он представлял им ее.

— Мисс Брук — моя гостья, — объяснял он, и взгляды любопытства сменялись выражением недоверия и нескрываемой враждебности.

Гермия не могла представить себе, что женщины, выглядевшие столь прекрасными и столь привлекательными, не держат всех мужчин в сетях своего очарования.

Без сомнения, они намеревались увлечь маркиза, и, глядя на них, Гермия думала, что теперь она может понять, какие искушения испытывал святой Антоний.

Или — переводя это на более знакомые образы — они казались ей прекрасными сиренами и, окружая маркиза, были воплощением фантазий деревенских жителей, воображавших чародеек, пировавших с Сатаной в Лесу Колдуний.

Увидев маркиза, они взмахивали своими длинными черными ресницами, надували капризно свои красные губки, и их наряды были декольтированны почти до неприличия.

Все это ясно говорило Гермии, что, несмотря на прекрасные платья, которые ей подарили, она была не более чем глупой, незначительной деревенской девушкой, которую маркиз принял когда-то за служанку-молочницу.

«Так он и думает обо мне», — говорила она себе.

Она чувствовала себя так, как будто по своей воле спустилась в маленький ад, сотворенный ею, в котором не существовало вознагражденной любви, а было лишь разочарование от стремления к тому, что недоступно и недосягаемо.

Хотя маркиз и улыбался ей на балу, он не делал попыток поговорить с нею, и когда принц-регент покинул бал, он уехал вместе с ним.

Позже, когда леди Лэнгдон и Гермия возвращались домой и пока их удобный экипаж, запряженный парой лошадей, быстро нес их вдоль Пиккадилли, леди Лэнгдон заметила:

— Ты выглядела сегодня совершенно прелестной, и герцогиня сказала, что ты, несомненно, была самой красивой девушкой в зале! Мне показалось также, что лорд Уилчестер проявлял к тебе очень большое внимание.

— Он спрашивал, нельзя ли приехать и поговорить со мной завтра, — сказала, не задумываясь, Гермия.

Леди Лэнгдон воскликнула:

— Он хотел видеться с тобой наедине?

— Да, но я этого не желаю!

— Мое дорогое дитя, не будь такой глупенькой! Разве ты не понимаешь, что он хочет сделать тебе предложение? Иначе он никогда бы не стремился видеться с тобой наедине.

— Я подумала, что у него, возможно, была такая мысль, — призналась Гермия тихим голосом, — но… я не хочу… выходить за него.

— Не хочешь выйти замуж за лорда Уилчестера? — вскричала в изумлении леди Лэнгдон. — Но, моя милая Гермия, ты, должно быть, сошла с ума! Конечно, ты должна выйти за него! Это будет самое великолепное, блестящее замужество, которого ты только можешь пожелать! Я честно скажу тебе: у меня и мысли не было, что ты сможешь завоевать сердце самого неуловимого холостяка во всем высшем свете!

Она помолчала и затем добавила, почти в шутку:

— За исключением, конечно, моего брата, который поклялся никогда не жениться!

— Почему он сделал это? — спросила Гермия совсем другим тоном.

— Разве тебе никто не рассказывал, что бедный Фавиан испытал страшное оскорбление, нанесенное ему девушкой, которой он отдал свое сердце через год после окончания Оксфорда?

— Что же случилось?

— Это была совершенно ординарная история, имевшая, однако, последствия, которые мы не могли предвидеть в то время.

— Какие последствия?

— Фавиан влюбился в дочь герцога Дорсетского. Она была красивой, очень красивой, но я всегда думала, что она не совсем такова, какой кажется.

— Я не понимаю, — пробормотала Гермия.

— Каролина была прекрасна, выглядела великолепно на лошади, что, конечно, нравилось Фавиану, и казалась влюбленной в него так же, как и он в нее.

Леди Лэнгдон вздохнула.

— Вся семья была в восторге, поскольку Фавиан только что получил титул и был так богат и так привлекателен, что являлся предметом мечтаний каждой женщины.

Помолчав, она продолжила;

— Мы все думали, что если он женится и станет проводить больше времени в деревне, чем в Лондоне, это будет превосходно для него, и возможно, отвлечет его от мыслей об армии, куда он хотел вступить.

— Они были помолвлены? — спросила Гермия.

— Официально нет. Семьи с обеих сторон знали, что это подразумевается, и фактически уже готовилось объявление в «Газетт», когда Фавиан обнаружил, что Каролина ведет себя возмутительным, скандальным образом — встречается с мужчиной, в которого она была действительно влюблена!

Гермия пробормотала что-то сочувственное, и леди Лэнгдон продолжала:

— Я с трудом могла поверить, что девушка хорошего положения и воспитания может снизойти до любовной связи с человеком совершенно другого класса и опорочить себя тайными встречами с ним в поместье своего отца — Кем же он был?

— Он был тренером по верховой езде, и, конечно, Каролина часто ездила верхом, сопровождаемая им.

Гермия поняла, что случилось, и леди Лэнгдон сказала тоном глубочайшего презрения:

— Это позорно, совершенно позорно, чтобы леди вела себя таким образом! Я узнала — хотя Фавиан никогда не говорил об этом, — что он получил анонимное письмо от кого-то, кто завидовал ему, и застал Каролину и мужчину, которого она любила, в весьма недвусмысленных обстоятельствах.

— Это, должно быть, сильно ранило его, — пробормотала Гермия.

— Это сделало его крайне циничным, и он сразу ушел в армию и воевал на Пиренейском полуострове и во Франции вплоть до победного сражения Веллингтона при Ватерлоо.

— Я не имела представления, что он был военным.

— Герцог Веллингтонский говорил, что он был превосходным во всех отношениях офицером, но хотя он вернулся, — чтобы наслаждаться всем, что было доступно ему, я всегда чувствовала, что он относился к этим благам с презрением.

Гермии тоже так казалось. Затем она задала вопрос, который вертелся у нее на кончике языке:

— И маркиз ни в кого больше не влюблялся?

— В его жизни было много женщин, — ответила леди Лэнгдон. — Они, по сути дела, всегда преследуют его! Мы молились об этом и надеялись, что он женится хотя бы для того, чтобы этот отвратительный кузен Рошфор де Виль перестал занимать деньги в разных местах под предлогом, что он является предполагаемым наследником Фавиана.