Книга Жмых. Роман - Наталья Елизарова

— Что вы здесь делаете? — замешательство превратило мой голос в лепет.

— Жду вас, — улыбнулся он.

За всё время нашего знакомства мне так и не удалось расщёлкать этот орешек: я нимало не сомневалась, что на его душе не один тяжкий грех, также у меня было подозрение, что передо мной — беглый каторжник, скрывающийся в Новом Свете если не от правосудия, то от мести своих дружков-бандитов. Но это были одни лишь предположения. Он, между тем, своим поведением всё время пытался убедить окружающих, что он эдакий хрестоматийный плут из комедий Бомарше: хитроватый, но не всегда предприимчивый прохиндей. Но я-то знала ему цену! Матёрый волчище рядился в шкуру шакала.

В сегодняшнем его облике было что-то, вызывающее безотчётную тревогу. Кажется, я скоро увижу долго скрываемый оскал.

— Что вам нужно? — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно.

Угодливо распахнутая коробка:

— Сигарету?

— Вы явились сюда лишь затем, чтобы оказать мне эту маленькую любезность?

— Почему бы мне не быть любезным с красивой женщиной?

— О! Это что-то новенькое… Но я слишком хорошо вас знаю, мой дорогой, чтобы поверить, что вы пришли за мной поволочиться…

— Почему бы нет? Во всяком случае, я никогда от этого не зарекался.

— Ближе к делу, — перебила я.

— Как вы нетерпеливы, сударыня… Есть вещи, где спешка ни к чему…

— Скоро придёт Антонио, я не хочу, чтобы он вас здесь увидел.

— В самом деле? А мне казалось, в последнее время он ночует в мастерской… Впрочем, меня это не касается.

— Вот именно.

Он протянул мне свёрнутую в трубочку газету.

— Что это? — растерянно развернув её, я тут же спотыкнулась взглядом о незнакомые мне иностранные буквы. — На каком это языке? — со всех сторон грозно надвигались неизвестные малоприятные личности: один, в костюме и шляпе, замахивался на меня кулаком с трибуны, другой — сверлил маленькими узкими буравчиками из-под круглых стёкол пенсне, третий, призывно вскинув руку, зазывал на стройку… — Что такое вы мне подсунули? Где вы взяли эту газету?

Отец Гуга постучал указательным пальцем по одной из фотографий.

— Не узнаёте?

Я вгляделась в изображение: у трапа самолёта столпилась группа смеющихся мужчин и женщин в шлемах и кожаных тужурках, все они обнимали полковника Престеса, который, казалось, только что откуда-то прилетел.

— Ничего не понимаю… Что всё это значит?

— Это русская газета… Обратите внимание — вышла в начале нынешней недели. Свеженькая!

— Да… вижу… И что там написано? Вы можете прочитать?

— Написано, что советские лётчики приветствуют известного бразильского революционера Луиса Карлоса Престеса… А теперь перевернём страницу, и вот вам, пожалуйста, ещё один снимочек — вождь трудового бразильского народа на встрече с рабочими завода… Опять же заостряю ваше внимание на дате: если ей верить — фотография недельной давности…

— Откуда вы знаете русский?

Широкая улыбка и нотки ностальгии в голосе:

— Сеньора Антонелли, быть может, вам покажется странной и даже немного неправдоподобной любовь простого гостиничного вышибалы к старинным русским романсам, но, поверьте, именно она заставила меня выучить этот… замечу, очень непростой язык!

— Хватит ёрничать!

— Уважаемая сеньора, и что вам дались мои скромные лингвистические способности… Спросите лучше, как такое возможно, что ваш разлюбезный постоялец может одновременно находиться и здесь, под крышей вашего дома, и в Советском Союзе?

— Не знаю… всё это очень странно… Очевидно, кому-то понадобилось создать видимость, будто Престес в настоящее время пребывает за границей…

— А теперь, дорогая сеньора, подумайте, если такую видимость, как вы изволили выразиться, создаёт главное печатное издание одной из крупнейших мировых держав, то какие же силы стоят за этим Престесом…

Судорожно закусив костяшки пальцев, я поискала глазами сигареты. Отец Гуга был сама предупредительность:

— Прошу вас…

Жадно затянувшись, я плюхнулась в кресло:

— Благодарю.

Соскочив со своего места, он перешагнул через мои ноги и, примостившись рядом на валике, зашептал приглушённо и вкрадчиво:

— Теперь, надеюсь, вы понимаете, что жильцы ваши отнюдь не горстка восторженных идеалистов, кем вы их себе вообразили… Поэтому я бы на вашем месте вёл себя более сдержанно. То, что вы устроили сегодня за обедом не очень умно…

— Знаю… — я стряхнула пепел в виртуозно подставленную им пепельницу.

— И эту дамочку я бы вам посоветовал поменьше задирать. Она, кстати, не расстаётся с пистолетом… — его крепкие зубы на секунду обнажились. — Престеса, должно быть, это заводит; их в постели всегда трое: он, она и милейший герр маузер…

— Свои гнусности оставьте при себе… — поморщилась я. — Вам известно, что я не люблю такие разговоры… Тем более, что этот брак, похоже, фиктивный. Удобная вывеска для отвода глаз.

— О, нет-нет! В этом можете не сомневаться! Самый настоящий.

— Подслушивали под дверью?

— Я — управляющий этой гостиницы, сеньора. Знать о постояльцах всё — моя работа.

— И что же вам ещё такого интересного удалась узнать?

— А что вас интересует?.. — он стряхнул с рукава моего платья невидимую пылинку. — Не выходит ли по ночам из мастерской Антонио?.. И не мучается ли бессонницей донна Ольга?

Я столкнула его с валика:

— Я не это имела в виду…

Он уселся напротив меня на кровати и, подперев голову кулаком, проворковал:

— Коньячку?

— Не откажусь… — я кивнула в сторону шкафа. — Найдёте всё там…

…Мы осушили по рюмке. Я почувствовала прилив какого-то бесовского азартного подъёма.

— Вот смотрю я на вас, Гуга, и диву даюсь… Что вы за человек такой? Откуда вы? Мы столько лет работаем вместе, а я ведь ничего про вас не знаю! Я даже имени вашего настоящего не знаю.

Тягучий обволакивающий взгляд, приторная бархатная улыбка:

— Так ведь и я про вас, сеньора, ничего не знаю.

— Моё прошлое не касается никого, кроме меня…

— Согласен, сеньора. И я уважаю ваше право на личные тайны, — он поставил на столик пустую рюмку. — И хотел бы сохранить такое же право за собой.

— Хорошо, не будем больше об этом… Скажите лучше, что мне теперь со всем этим бедламом делать?

— Вы хотели выяснить, во что вляпался ваш щенок, — я выяснил. А что делать дальше — решать вам… А теперь, с вашего позволения, я вас оставлю. У вас был тяжёлый день, вам надо отдохнуть. Спокойной ночи, сударыня!