Книга Курам на смех - Лион Измайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А он занят!
Сосед говорит:
– Чем же он так занят, что третий день в туалет не ходит?
Дочка говорит:
– А вы откуда знаете? Вы что, за ним следите?
Он говорит:
– Почему – следите? Я сам третий день не выхожу оттуда! – и рвётся в комнату.
А дочка его не впускает.
Тогда он на них наслал скорую помощь. И вот часа через два появляется врач из больницы, судя по грязному халату, старичка слушает и потом говорит:
– Мне сдаётся, что он на тот свет перекинулся. Вы его, случайно, не отравили?
Дочка говорит:
– Что вы такое мелете? Как же могли его отравить, если мы его дома вообще не кормили?
А муж дочки заявляет:
– Вы нам голову не морочьте. Или делайте ему какой-нибудь укол от ОРЗ, или убирайтесь!
Врач говорит:
– Нас не учили мёртвых лечить!
Тут дочка видит, что врач упёрся, и говорит:
– Мы, конечно, всё понимаем, может, он и действительно умер, но нельзя ли как-нибудь так, чтобы ещё дней семь – десять он был бы для нас живой?.. То есть не то что он совсем умер, а так… частично скончался…
Врач говорит:
– Мне всё равно. Я сейчас напишу в справке по-латыни «дал дуба», а вы сами расшифровывайте, что с ним.
Короче, делать нечего, квартира накрылась, значит, надо старика хоронить.
Правда, когда на работе узнали, что старик приказал долго жить, от радости до потолка запрыгали и, не жалея никаких общественных денег, стали оформлять похороны. Лишь бы побыстрее увидеть дорогого Степана Егоровича в гробу в светлой обуви.
Всем потребсоюзом приехали на кладбище, устроили митинг, говорили, какой это был героический старичок и как его принципиальность помогала строить в ихнем потребсоюзе светлое будущее. И даже дочка речь толкнула про отца, про то, какой он был в быту неприхотливый.
А двое сослуживцев стоят в почётном карауле и между собой говорят, что эти мужики, которые могилу рыли, восемьдесят рублей содрали. Но, слава богу, на венки было выписано двести сорок рублей, а на оркестр триста двадцать на восемь музыкантов. И что вечером все неистраченные деньги будут делить.
И когда все стали к старичку подходить, чтобы в лоб поцеловать, один из этих двоих нагибается и говорит:
– Прощай, незабвенный Степан Егорович!
А Степан Егорович обнимает сослуживца за шею и говорит:
– Ах ты, сукин сын! Не прощай, а здравствуй! Я давно не сплю и всё слышу! И всё давно подсчитал. Тут венков всего на двадцать два рубля тринадцать копеек! И музыкантов не восемь, а четыре штуки!
У сослуживцев глаза на лоб полезли. Он рванулся на свободу, но старик его крепко зажал. Тот давай его от себя отдирать, гроб опрокинулся, старик из него выпрыгнул и давай белыми тапочками размахивать:
– Я вам сейчас покажу светлое будущее!
Народ врассыпную. Дочка ему наперерез с криком:
– Папаня вернулся! Идём скорее за ордером!
Он и дочке врезал:
– Думала меня вместо восьми метров на двух уложить?!
В общем, народ, ломая ноги, понёсся с кладбища.
А старичок ещё долго над своей могилой буянил. Отобрал у мужиков восемьдесят рублей. Орал, что за эти деньги он им сам могилу выроет! Возмущался, что гроб дешёвый, а речи формальные.
Потом вернулся домой и стал по себе поминки справлять. Ел и говорил, что при жизни его так вкусно никогда не кормили. На следующий день явился на работу и сказал:
– Сукины дети! Запомните! Я к вам и с того света с ревизией заявлюсь!
Сейчас все богатые предприниматели: татары, армяне, евреи – все они называются «новые русские».
Я думаю: дай-ка я тоже стану этим «новым русским». Куплю чего-нибудь подешевле, продам подороже и разбогатею.
Один приятель мне говорит:
– Не связывайся, от этого бизнеса одна головная боль!
«Ничего, – думаю, – главное – начальный капитал добыть». Прихожу к другу, говорю:
– Дай денег на начальный капитал!
Он говорит:
– Не дам, не хочу друга терять.
Я говорю:
– Как же ты меня потеряешь?
Он говорит:
– А вот как деньги дам, так сразу и потеряю.
«Ладно, – думаю, – мы пойдём другим путём».
Собрал дома все шмотки: два костюма тренировочных, пальто ратиновое, пуховую перину и бюстгальтер жены девятого размера. Поехал на вещевой рынок, развесил всё, стою, жду, когда разбогатею. Уже минут десять жду, а всё никак.
Подошёл мужик с бородой, говорит:
– Ты за место платить собираешься?
Я говорю:
– Как разбогатею, так сразу, а пока у меня всего три монетки на метро.
Весь день простоял – ничего. К концу дня опять этот с бородой подходит, говорит:
– Хочешь, я у тебя всё это барахло за сто тысяч куплю?
Я думаю: ну не тащить же мне всё это назад…
– Бери, – говорю.
Положил сто тысяч в карман, только уйти хотел, как этот с бородой говорит:
– Ну что, разбогател?
Я говорю:
– Ну так, чуть-чуть.
– Ну, – говорит, – плати за место.
Я говорю:
– Сколько?
– Двести тысяч.
Я говорю:
– Знаешь, кто ты после этого? Козёл бородатый!
И тут же рядом с ним амбал появляется и говорит:
– А за козла ответишь!
Я сразу сто тысяч и отдал. Бородатый говорит:
– Обыщи его, Коля!
Коля взял меня за ноги и поднял. Потом как тряхнёт: из меня все три монетки и высыпались.
Я кричу:
– Отпусти!
Бородатый говорит:
– Ну, раз просит…
Коля и отпустил. Я с высоты прямо на голову и пришёл. Приехал домой, думаю: «Верно говорят, от этого бизнеса одна головная боль».
Но я на достигнутом не остановился. Я решил в Турцию поехать, чтобы там стать «новым русским». Денег занял и заделался «челноком». В Турции мне понравилось. Номер у нас в Стамбуле был трёхместный, то есть с двумя узбеками на одной кровати. Потом меня на турецком базаре чуть в гарем не продали. Но это не важно, главное, что я там обувь нашёл прямо на фабрике-изготовителе и по дешёвке. Классная обувь! Хозяин клялся, что ещё ни один клиент не жаловался. Купил целых 800 пар. Привёз в Москву. Притащил в магазин, говорю директору:
