Книга Петр III - Николай Павленко

После неожиданной кончины Петра II и наступления междуцарствия дворяне выступили с проектами, в которых, в частности, требовали замены пожизненной службы ее двадцатилетним сроком. При Анне Иоанновне срок службы был ограничен, но не 20 годами, как требовали дворяне, а 25. От елизаветинской Уложенной комиссии дворяне требовали постоянного освобождения от службы. Поэтому заявление Петра III в Сенате 17 января 1762 г. о намерении освободить дворян от обязательной службы следует рассматривать как акцию, инициатором которой был не император, а дворяне, причем за три с половиной десятилетия до его опубликования.

Ошибочным, на наш взгляд, является и отношение А. С. Мыльникова к условиям возникновения манифеста 18 февраля 1762 г., сообщенным известным историком и публицистом XVIII столетия М. М. Щербатовым, современником царствований Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II. Вот как описывал Щербатов условия появления манифеста: «Петр Третий, дабы сокрыть от графини Елизаветы Романовны, что он всю ночь будет веселиться с новопривозною, сказал при ней Волкову, что он имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известного им важного дела в рассуждении благоустройства государства. Ночь пришла; государь пошел веселиться с К.К., сказав Волкову, чтобы он к завтрему какое знатное узаконение написал и был заперт в пустую комнату с дацкою собакою. Волков, не зная ни причины, ни намерения государского, не знал о чем зачать писать, а писать надобно. Но как он был человек догадливый, то вспомнил нередкие вытвержения государю от графа Романа Ларионовича Воронцова о вольности дворянства. Севши, написал манифест о сем. По утру его из заключения выпустили, и манифест был государем опробован и обнародован».

А. С. Мыльников считает информацию князя М. М. Щербатова «фантастической», баснословной и «неправдоподобной», не приводя в подтверждение суровой оценки убедительных аргументов. Во-первых, и это главное несовершенство содержания манифеста, отсутствие в нем четких определений, какая, например должность ожидает ушедшего в отставку офицера, если он пожелает возобновить службу, или, из каких резервов можно черпать офицеров, на долю которых выпала обязанность заменять ушедших в отставку; что дает основание, считать подготовку манифеста в пожарном порядке и без должного обсуждения и внесения дополнений и исправлений; во-вторых, это не менее важно, Михаил Михайлович не принадлежит к числу авторов-фантастов, его характеристики монархов и монархинь можно проверить показаниями других источников, что подтверждает их достоверность; в-третьих, А. С. Мыльников ссылается на то, что манифест был опубликован через месяц, после объявления Петром III своего намерения предоставить дворянству свободу — освобождение от обязательной службы, и на этом основании полагает, что это намерение в его голове возникло задолго до вступления на престол. Автор, однако, не объясняет, как могло возникнуть это убеждение в голове, наполненной мыслями об экзерцициях и обделенной участием в управлении государством. Кроме того, из текста М. М. Щербатова следует, что мысль составить текст манифеста созрела у Д. В. Волкова не случайно, она упорно распространялась в придворных кругах; в-четвертых, самым серьезным аргументом в пользу утверждения о непричастности к сочинению манифеста 18 февраля Д. В. Волкова является отсутствие упоминания об этом манифесте в перечне своих «главных трудов», им же составленным: «Что ж до внутренних дел надлежит, то главных моих трудов сути три: 1) о монастырских вотчинах; 2) о Тайной канцелярии и 3) пространный указ о коммерции». Однако отсутствие упоминания о манифесте легко объяснимо.

Известно, что Волков принадлежал к самым доверенным чиновникам из окружения Петра III — он был назначен им тайным секретарем. После переворота 28 июня 1762 г. Волков стал отрицать свою близость к свергнутому, а затем и покойному императору, о чем свидетельствует два его письма, отправленных фавориту императрицы Г. Г. Орлову. В одном из них он писал: «Как попал я вдруг в тайные секретари, того и теперь не знаю; но и то подлинно, что и важность и склизкость сего поста я тогда ж чувствовал, и потому твердо предприял — было попросту сказать, через пень колоду валить, то есть исполнять только, что велят, а самому не умничать и не выслуживаться». Отправив письмо Орлову, будучи уверенным, что его содержание станет известным и императрице, Волков счел, что в нем он недостаточно убедительно отрицал свою близость к императору, и на следующий день вдогонку к первому письму отправил второе с более решительным отрицанием того, что пользовался доверием императора: «К бывшему императору не находил я в себе немало той же склонности, но и должности одной довольно было сделать из меня доброго раба. Весь двор будет мне свидетель, что я тщательно избегал его присутствия».

При подобном нравственном уровне тайного секретаря было не трудно объяснить и отсутствие в письме к Орлову упоминания об условиях появления манифеста 18 февраля 1762 г., о которых он рассказал князю Щербатову, надо полагать, много лет спустя, когда его карьера завершилась отставкой.

Общеизвестно, что Екатерина II, взойдя на престол, подтвердила, преодолев неприязнь к покойному супругу, действенность некоторых его указов: об упразднении Тайной канцелярии, о сохранении власти помещика над крепостными крестьянами, о запрещении мануфактуристам покупать крепостных крестьян. Характерно, что Екатерина разделяла взгляды своего супруга на секуляризацию церковных владений, но по тактическим соображениям решила не озлоблять против себя духовенство и решительно осудила секуляризационную акцию Петра III. Впрочем, через пару лет, когда Екатерина почувствовала, что более или менее прочно сидит на троне, она осуществила секуляризацию, но дала понять, что совершила ее не по собственной инициативе, а по предложению специально созданной комиссии.

Худ. Соколов Иван Алексеевич. Портрет великого князя Петра Федоровича

Гравюра. Морозов А. В. Каталог моего собрания русских гравированных и литографированных портретов. М., 1913? Т.3. С. CCCXLI. Источник: http://www.rulex.ru/rpg/portraits/24/24229.htm

Судьба манифеста о вольности дворянской сложилась по-иному: императрица не отменила его, но и не подтвердила. Подобная судьба документа объяснялась тем, что Екатерина, как известно, не разделяла его идеи об освобождении дворян от обязательной службы, поскольку была убеждена, что это освобождение значительно ослабит зависимость дворянства от монарха и превратит ее абсолютную власть в эфемерную. Тем не менее, императрица сочла рискованной для себя отмену манифеста и молчаливо согласилась оставить его среди действующих законов. Лишь спустя два с лишним десятилетия, когда императрица Екатерина II убедилась в том, что дворяне вполне были довольны ее царствованием и не намерены фрондировать против нее, она в Жалованной грамоте дворянству 1785 г. подтвердила освобождение дворян от обязательной службы.

Спустя три дня после обнародования подписанного Петром III манифеста о дворянской вольности, 21 февраля 1762 г., был опубликован еще один нормативный акт — манифест, упразднявший Тайных розыскных дел канцелярию. Этот манифест вызвал у дворянства такой же восторженный прием, как и манифест 18 февраля.