Книга Тайна брата - Дэн Смит

Вольф, якобы уходя, кладет руку на щеколду.

Замирает.

Оборачивается.

Вонзает взгляд в Стефана.

— Тебе не интересно? — спрашивает он.

— Что именно?

— Ты не спросил, какой такой переполох устроили «Пираты».

Стефан снова лезет пальцами в волосы.

— Это не мое дело.

Вольф ждет.

— Ладно, ладно. Какой такой переполох устроили «Пираты»?

Вольф отпускает щеколду.

— Рад, что ты спросил. — Положив шляпу на стол, он лезет в карман и достает бумажку. — Хочу тебе кое-что показать. Кто-то распространяет листовки.

У меня в голове всплывает картина, как Стефан с Яной ходят от двери к двери и суют листовки в почтовые ящики.

— Полагаю, ты их уже видел. — Вольф разворачивает бумажку и подходит к Стефану, держа ее перед собой.

На рисунке фюрер стоит над телами немецких солдат. Эту листовку пару ночей назад сбросили с вражеского самолета.

Вспоминаю, как испугался Стефан, когда я подобрал такую с тротуара, и чем все обернулось для герра Финкеля. Листовки несут беду. Большую беду.

— Мы не допустим в нашем городе подобного безобразия, — заявляет Вольф. — Уверен, ты со мной согласишься.

Стефан демонстративно хочет взять листовку, чтобы разглядеть получше, но Вольф не выпускает ее из рук.

— Ужас какой! — с оттенком сарказма говорит Стефан.

Вольф складывает листовку и убирает в карман.

— «Пираты эдельвейса» как раз занимаются похожими безобразиями. Распространением циничной пропаганды. На твоем месте я бы поостерегся связываться с ними.

— Понятия не имею, что вы хотите сказать. Я сроду не слышал…

— Однако тебя видели в компании лиц, подозреваемых в участии в этой группировке. — Вольф смотрит на Стефана в упор.

— Никто из моих друзей не упоминал, что входит в группировку… Как вы там ее назвали?

Вольф одаривает Стефана понимающей улыбкой.

— Люди не всегда честно признаются, кто они, правда?

Стефан пожимает плечами.

— Выходит, злоумышленники собрали определенное количество вражеских листовок и разносят по домам честных граждан. Под покровом ночи. Так можно попасть и под обвинение в шпионаже. — Вольф ненадолго замолкает. — Давай развеем все сомнения твоих бабушки с дедушкой. И бедняжки мамы.

— Конечно, — отвечает Стефан.

— Самый простой способ — позвать меня взглянуть на твои пожитки. Тогда я… — Вольф демонстративно подбирает формулировку. — Тогда я буду абсолютно уверен, что ты не хранишь у себя листовки с целью распространения.

— Герхард Вольф! — Окрик мамы заставляет инспектора переключиться на нее. — Как ты смеешь обвинять моего сына…

— Все в порядке, — успокаивает ее Стефан. — Мне нечего скрывать. Пусть инспектор убедится, что неправ и что я не храню запрещенных вещей.

Вольф долго смотрит на маму, потом снова оборачивается к Стефану.

— Благодарю, — улыбается он и снова отвешивает свой полупоклон, а потом подходит к лестнице, намекая нам с мамой уступить дорогу.

— Правда, мама, не беспокойся, — повторяет Стефан.

Мама отступает в сторону. Вольф поднимается по лестнице, чеканя каждый шаг. Наверху он замирает.

— Направо, — подсказывает Стефан.

Вольф исчезает в нашей спальне.

Ба с дедом подходят к нам. Мы стоим внизу и молча ждем, переглядываясь друг с другом. Слышно, как Вольф возится наверху. Скрипят половицы. Инспектор роется в вещах. Мы почти не дышим.

Стефан смотрит на меня и подмигивает. Мол, все обойдется, нам нечего скрывать.

Потом Вольф выходит из спальни и появляется наверху лестницы.

Он смотрит вниз, на нас со Стефаном.

— Мальчики, поднимитесь ко мне, я хочу вам кое-что показать, — говорит он.

— Что такое? — спрашивает Ба.

— Поднимитесь и сами посмотрите, — манит нас Вольф.

Стефан, похлопав меня по плечу, ободряюще кивает, и мы поднимаемся в спальню.

Стоит мне увидеть томик «Майн кампф» на комоде, как сердце замирает и подгибаются ноги. Рядом лежит листовка — неопровержимая улика страшного преступления.

— Объясни-ка, дружок, откуда это. — Вольф обращается не к Стефану, а ко мне.

— Я…

— Это ведь твоя книга? На ней стоит твое имя.

— Д…да.

Вольф кивает и достает из кармана ту листовку, что принес с собой. Разворачивает ее и кладет на стол рядом с моей.

— Полное совпадение. — Инспектор откидывается, будто отдает должное композиции из двух Гитлеров, стоящих над трупами немецких солдат. Потом переводит взгляд на Стефана.

— Поначалу я подозревал старшего, а оказывается, это младший…

— Это моя листовка, — выходит вперед Стефан. — Это я разносил листовки сегодня ночью.

— Как благородно взять на себя вину за преступление младшего брата, — заявляет Вольф. — Только меня не проведешь.

— Нет… — пытаюсь сказать я, но выходит сиплый писк. — Это моя. Я…

— Я распространял листовки, — говорит Стефан. — Могу показать конкретные дома.

Вольф поднимает брови.

— Ну ладно. Еще мне нужны имена твоих соучастников. Расскажешь все в штабе.

В штабе. После историй Стефана одно упоминание штаба вызывает у меня тошноту.

— Нет. — Мама встает между Вольфом и Стефаном. — Моего сына ты никуда не заберешь.

— Фрау Фридман, вы никоим образом не сможете помешать мне.

— Я тебе не фрау Фридман. Ты прекрасно знаешь, как меня зовут. Эта листовка не имеет никакого отношения к моим сыновьям. Ты подбросил ее, Герхард Вольф, чтобы у тебя был повод арестовать Стефана.

— Обращайся ко мне «инспектор уголовного розыска Вольф»! — требует он с угрозой. — Еще одно слово, и я арестую тебя тоже. А потом отправлю туда, откуда не возвращаются.

— Что?

— Скажу честно, только врожденная доброта мешает мне оставить твоего младшего сына круглым сиротой.

У мамы от ужаса распахиваются глаза. Она ничего не может сделать. Совсем ничего. Мы абсолютно бессильны.

— Все нормально, мама, — говорит Стефан, делая шаг вперед. — Все будет в порядке.

Храбрые слова, но я слышу, как дрожит его голос.

— Фрау Фридман? — Вольф жестом предлагает маме отойти в сторону. — Будьте любезны.

Мама высоко поднимает голову и смотрит Вольфу прямо в глаза.