Книга Закон маятника - Вероника Вереск

Глава четырнадцатая

Все услышанное следовало как можно тщательнее обдумать. Нет, ехать домой не хотелось. И вот ни за что не угадаете, где мне думается лучше всего. Профессия обязывает меня постоянно быть в гуще событий, поэтому для меня самое творческое состояние – это уединение в толпе. Находиться среди людей и в то же время знать, что тебя не побеспокоят – что может быть лучше?

Помня о недавнем происшествии, я выбрала для уединенных посиделок кафе на верхнем этаже торгового комплекса. А вот и свободный столик как раз для меня. За стеклянной стенкой открывается прекрасный вид на зимнюю Москву, столики расположены достаточно просторно, чтобы посетители не мешали друг другу. В нескольких шагах от меня веселится подростковая компания, уплетая пиццу с кока-колой, с другой стороны две молодые мамы лакомятся взбитыми сливками и что-то обсуждают, а их чада с радостным визгом гоняются друг за другом вокруг стола. Мне это все ни капельки не мешает. Главное, что здесь никому не придет в голову навязывать женщине, в уединении расположившейся за столиком, свое сомнительное общество. Потягивая молочный коктейль – кстати, довольно приличный, – я смогу, наконец, сосредоточиться и посмотреть на все ясным взглядом.

Стоило мне мысленно произнести эти слова, как вспомнился вчерашний разговор с Глебом. Мой уже, считай, взрослый сын почти каждый вечер звонит по скайпу и рассказывает о лондонских впечатлениях. Вчера он во всех подробностях рассказал о музее Шерлока Холмса и традициях английского чаепития, которые так же скрупулезно соблюдаются по сей день. Но удивило и развеселило меня вовсе не это. Глядя на экран ноутбука, я долго не могла понять, что в облике сына стало таким необычным. Наконец до меня дошло:

– Глаза! Ты что, линзы надел? Зачем?

– Есть проблема – надо ее решить, – важно проговорил великовозрастный сыночек. – Зато теперь я не буду комплексовать из-за эстетического несоответствия.

Ну как можно до сих пор переживать из-за той старой истории! Какой же он еще, в сущности, ребенок! Но в переходном возрасте, в котором пребывает сейчас Глеб, многие становятся обидчивыми и болезненно самолюбивыми. Поэтому я едва не лопнула, как пузырь из компьютерной игры, но, призвав на помощь всю силу воли, сохранила серьезное выражение лица.

Дело в том, что у меня ярко-голубые глаза. Не скажу, чтобы мне это не особенно нравилось, тем более что дано от природы… У отца Глеба они, наоборот, карие, точнее, зеленоватые с крохотными точечками. «С червоточинками», как ехидно замечали некоторые родственницы. Но о них речь пойдет чуть позже.

Когда Глеб только родился, у него были светлые, мои глаза. Затем они стали фиолетовыми, а потом отцовскими – зелеными с еле заметными крапинками. Казалось бы, что в этом особенного? Тем более что у Вадима появился еще один повод гордиться.

Глебу было пять лет, когда на каком-то семейном празднике одна из двоюродных бабушек или троюродных теток, явно перебрав домашней наливки, принялась рассуждать, «кто в чью породу пошел» и какие черты характера свойственны какому «семейному генотипу». И при этом основательно прошлась по такому, казалось бы, безобидному пункту, как цвет глаз. По ее мнению, зеленый цвет говорит о хитрой неискренней натуре, а точечки, «червоточинки», вообще не означают ничего хорошего и могут негативно повлиять на судьбу.

Со мной можно не соглашаться, но такие, с позволения сказать, «близкие» опаснее террористов, шпионов и бандитов вместе взятых. Граждане, которые гордятся, что знают тебя «как облупленного», и не упускают случая воспользоваться своей информированностью, чтобы подразнить и поиграть на нервах, по-моему, заслуживают отдельной статьи в Уголовном кодексе. Удивляюсь, что до сих пор никто не выступил с таким законопроектом…

Я уже начала медленно закипать и прикидывать, что в данной ситуации окажется эффективнее: схватить не в меру разрезвившуюся шутницу за шиворот и выкинуть на лестницу (в окно, к сожалению, не получится: двенадцатый этаж, а это уже чистая уголовщина) или опрокинуть на нее графин клюквенного морса. Заметив мое состояние, Вадим вовремя разрядил обстановку и спас языкастую тетку от немедленной расправы. С немалым трудом мы перевели разговор на другую тему, и застолье пошло своим чередом.

Некоторое время спустя кто-то заметил, что Глеб исчез из-за стола. Сперва я подумала, что мальчику стало скучно с взрослыми и он тихонько ушел к себе в комнату, но сына не оказалось и там. Мальчик обнаружился в ванной комнате. Весь в мыльной пене, он пытался… отмыть себе глаза.

– Не хочу грязные глазки! – плакал он, когда я вытирала его полотенцем и уводила в комнату. – Хочу чистые, как у мамы…

После ухода гостей – немного раньше, чем планировалось, – мы с Вадимом провели целый вечер, доказывая сыну, что такой цвет глаз больше подходит будущему герою, капитану корабля, победителю всех войн и космонавту. В доказательство пришлось даже составить целую портретную галерею выдающихся деятелей разных эпох, государств и областей деятельности. Объединяло их одно: цвет глаз, такой же, как у Глеба и Вадима. Чего не сделаешь, чтобы успокоить родного сына, а заодно поднять его самоуважение и самооценку. А двоюродные бабушки или троюродные тетки – собственно говоря, это уже не имеет значения – навсегда стали персонами нон грата в нашем доме.

Я уже думала, что эта история навсегда осталась в прошлом, а если ее когда-нибудь и вспомнят, то лишь в качестве забавной истории из детства. Но оказалось, что сын столько лет продолжал переживать из-за этого. Вот так лишний раз и убеждаешься, что слово, сказанное или напечатанное, обладает огромной силой. И профессия журналиста ничуть не менее ответственна, чем, например, оператора «красной кнопки»…

Что-то я здесь засиделась, пора на свежий воздух. Тем более что в ближайшей школе явно кончились занятия и ученики старших классов в полном составе бросились сюда подкрепляться чизбургерами, картошкой фри и чизкейками – вредными для здоровья, но такими вкусными и, главное, не домашними! Быть в гуще событий – это прекрасно, но оказаться в толпе галдящих и гомонящих школьников – такое выше даже моего хваленого профессионального терпения.

Стоянка возле торгового центра оказалась забита, поэтому «глазастика» пришлось оставить чуть ли не в квартале отсюда. Тоже к лучшему: не так часто удается пройтись пешком.

На улице был легкий сухой морозец; снег на газонах, деревьях и крышах ларьков оставался удивительно чистым, множество снежинок искрилось и сверкало прямо в воздухе под лучами солнца. Из булочной пахло свежайшей выпечкой и кофе с молоком. Именно в такие минуты чувствуешь полную гармонию с миром…

Вот так всегда! Стоит лишь немного расслабиться, как судьба тут же находит способ одернуть тебя. Нечего витать в облаках! Мир далеко не такой безопасный и безоблачный, как тебе только что показалось.

Восхитительные запахи кофе и свежих булочек сменились «ароматами» грязных тряпок, пищевых отходов и давно не мытых человеческих созданий. Ну, конечно: бомжи кучкуются у метро на вентиляционной решетке. Волны теплого воздуха, поднимавшиеся из-под земли, долетали до меня вместе с неаппетитными запахами. Вот лентяи: все вокруг занимаются делом, носятся, высунув язык, чтобы заработать денег, сотворить что-нибудь разумное, доброе и желательно вечное, что-то кому-то доказать, подняться по карьерной лестнице или просто самореализоваться, а эти расселись тут! Небось еще и презирают тех, кого изводят просьбами дать «копеечку на хлеб». А попробуй купить им буханку того же самого хлеба – вместо благодарности такое можно услышать! Нет, правда, куда только смотрит правительство!