Книга Лили сама по себе - Жаклин Уилсон

Потом я сложила письмо и положила его маме на подушку.

– Ну вот, – сказала я. – А теперь пошли.

Я оставила мистеру Эбботту письмо так, чтобы его было видно, в дверной щели для почты. Потом, не зная, как быть, я задержалась на две минуты перед дверью. Если я её закрою, назад мы не попадём. А если я её оставлю закрытой на задвижку, мистер Эбботт это заметит и решит, что что-то здесь не так.

– Как ты думаешь, что нам делать с дверью? – спросила я Блисс.

Она испуганно заморгала.

– Захлопнуть её? – спросила она. – Или оставить открытой?

– Да, ты сама-то как думаешь?

– Захлопни её! – потянув на себя дверь, предложил Бэкстер. По-моему, он хотел только повоображать, но потянул слишком сильно. Дверь с грохотом захлопнулась.

– Ну вот, это ты её захлопнул! – несправедливо обвинила я братишку.

– Хочу писать! – объявила Пикси, заёрзав в коляске.

– Ну, теперь уже нельзя. Придётся подождать, пока мы дойдём до парка. Ладно, пошли, все пошли!

Я очень быстро повезла коляску по галерее, шикая на близнецов, но старуха Кэт уже открыла свою дверь.

– Ребята, вам что, обязательно надо было так громко хлопать дверью? – спросила она, злобно глядя на нас. Изо рта у неё торчала сигарета – Кэт её не вынимала даже когда разговаривала, и она потешно двигалась то вверх, то вниз.

– Извините, Кэт, – сказала я, – быстро провозя мимо неё Пикси.

– А куда это вы, ребята, со всеми этими сумками собрались? – допытывалась Кэт.

– Мы… мы идём в прачечную самообслуживания, – ответила я.

– Похоже, вы собираетесь обстирать целую армию, – заявила Кэт, глядя на две торчащие из коляски сумки. – Ох уж это ваша мама! Даже малышей заставляет таскать тяжести!

Она ткнула пальцем в сумку Блисс и укололась об острые края моего альбома.

– А это что такое? Вы что, уже стали ходить в картонных трусах? – и сама захохотала над своей глупой шуткой, зажав во рту сигарету, которая задергалась, но не выпала. Может, Кэт приклеила её к нижней губе скотчем?

Я заставила себя ей улыбнуться:

– Это наши любимые игрушки, чтобы малыши не шумели в прачечной.

– Как же! Не будут они тебе шуметь! Говорю же, ваша мама и золотую рыбку не сможет заставить замолчать! А кстати, где она? Я хочу с ней поговорить.

– Она внизу с ещё двумя сумками белья, – солгала я.

– Ваша мама становится неуловимым Скарлетом Пимпернелом[16]. Ищещь её то здесь, то там, а она вечно ускользает, оставляя тебя за старшую. Как у неё только наглости хватает всё время делать из тебя няньку?!

– Я люблю присматривать за ребятишками, – буркнула я.

– Да, только ты сама ещё ребёнок, или ты об этом забыла?

– Я хочу писать, – заныла, заёрзав, Пикси.

– Нет, ты не хочешь, родная, ты только что писала, – солгала я. – Ну, нам пора. – Склонив голову набок, я сделала вид, что прислушиваюсь. – По-моему, это мама нас зовёт.

Старуха Кэт прищурилась:

– Я ничего не слышала.

– Ну, в старости ведь хуже слышишь, да? – спросила я.

– Ах ты хитрая маленькая нахалка!

– Пошли, ребята, – сказала я, провозя Пикси мимо её двери и направляясь к лифту.

Лифт пришёл не сразу, поэтому мы около него застряли и до нас донёсся голос Кэт:

– Смотрите у меня! В следующий раз, когда пойду в отдел по опеке, я им всё про вас расскажу. Ваша мамаша слишком много на себя берёт – позволяет вам, детям, бегать без присмотра и дерзить старшим, желающим вам добра.

И зачем только эта старая кошёлка лезет в чужие дела? Как только лифт подошёл, Бэкстер сделал неприличный жест, подняв вверх средний палец, и я, к сожалению, тоже последовала его примеру. Мы помчались на лифте вниз, весело болтая и хихикая.

– Теперь она на тебя ещё больше разозлится, – предостерегла меня Блисс.

– Знаю, но, судя по её физиономии, это того стоит, – воскликнула я.

– Можно мне пописать в уголке лифта? – спросила Пикси.

– Нет! Послушай, потерпи, пока мы дойдём до парка. Там при входе есть туалеты. Ты же можешь потерпеть!

Пикси не желала терпеть. Пришлось мне снять с неё трусики и подержать над канавой по дороге в парк.

– И я тоже хочу! – заявила Блисс.

– Ну, ты уже слишком большая, чтобы писать над канавой, – сказала я.

– А мне можно, – сказал Бэкстер и показал, как он это делает.

Мимо, злобно глядя на нас, прошла женщина на высоких каблуках.

– Наглый мальчишка! – возмутилась она.

По выражению лица Бэкстера я поняла, что он в любую секунду может направить струю на неё.

– Только посмей! – прошипела я. – Давай быстрей заканчивай!

Бэкстер не обратил внимания на мои слова, но, к счастью, женщина протопала дальше и была уже на безопасном расстоянии.

– Сейчас же застегни штаны, противный мальчишка! – возмутилась я. – А теперь послушай, Блисс права – мы всех разозлим, и они на нас нажалуются. Мы не хотим, чтобы кто-то видел, что мы идём в парк. Если нас начнут разыскивать, они будут знать, где мы.

– А нас будут искать? – спросила Блисс.

– Я сказала – если! А сейчас вперёд, давайте наконец дойдём до парка! Ты же можешь немножко потерпеть, правда, Блисс?

– Надеюсь! – с тревогой пробормотала Блисс.

Путь в парк показался нам длиннее обычного, потому что я толкала тяжёлую коляску и мы все тащили сумки. Когда мы наконец добрели до ворот парка, мне самой ужасно захотелось в туалет, не говоря уж о Блисс. Я потащила Бэкстера с нами, но он, скорчив физиономию, отчаянно сопротивлялся.

– Не пойду в женский туалет! – заявил он. – Не пойду, не пойду, ты меня не заставишь!

– Хорошо, тогда жди нас около кабинки, слышишь? Обещай мне, что не сдвинешься с места!

– Обещаю!

– Поклянись жизнью мамы!

– Да!

Итак, я оставила его на улице. Я завезла Пикси в туалет вместе с нами, потому что не хотела, чтобы Бэкстер носился с коляской. Она была так сильно набита сумками, что наклонялась от одного прикосновения, особенно если Пикси принималась вставать или ёрзать. Я разрешила Блисс пойти первой, пока сама следила за Пикси, а потом наступила моя очередь.

– Я тоже хочу! – заявила Пикси.