Книга Мои путешествия - Федор Конюхов

10:00. То, что я должен применять для борьбы с пиратами, я сейчас использовал против акулы. Не могу ничего делать на палубе, в кокпите тоже неуютно себя чувствую. Пытался читать, но книги на ум не идут, когда под бортом стоит это чудовище — вся черная, грязная, глаза навыкате. Я багром пытался ее отпихнуть, но не получилось. Тогда я разозлился. А я суровый, когда злой. Расчехляю свою пушку (10-зарядное автоматическое ружье производства США), заряжаю и с бешеным видом выскакиваю на палубу. Даже ремнем страховочным не пристегнулся. Шарах! Гул пронесся по всему океану. Акула была погружена в воду сантиметров на 50. Я знал, что если есть хоть малый слой воды, то дробь не пройдет. Но все-таки надо было что-то сделать. И я выстрелил. Сноп воды ударил мне в лицо. А акула почувствовала неуютность того места, где находилась, и быстро — куда ее важность делась — ушла.

Когда шла подготовка к плаванию, я и не помышлял брать с собой оружие. Но австралийские спортсмены, все как один, спрашивали меня, беру ли я какой-либо ствол. «Зачем?» — недоумевал я. Они переглядывались, и каждый рассказывал свою маленькую историю о встрече с пиратами. Я отвечал, что пиратам у меня брать нечего. «Как нечего? — возражали они. — Твоя яхта им вполне подойдет на один раз перевезти контрабандой наркотики, а потом они ее затопят».

Я их выслушал, а про себя подумал, что покупать ружье — это такая канитель! Помню, дома однажды решил стать охотником-любителем. Чтобы приобрести оружие, надо год быть кандидатом. Потом выклянчить характеристику с места работы, медицинскую справку, что ты не псих. От соседей тоже нужна справка, что они не против того, чтобы ты держал дома ружье. Соответствующая справка нужна также от жены и детей, плюс бумага от участкового милиционера. Пока собрал все эти документы, уж и охотиться расхотелось.

Все это я рассказал моему сиднейскому другу Азику. Он, ничего не говоря, посадил меня в свой «Форд» и повез в оружейный магазин. А там чего только нет: разных марок пистолеты, карабины, ружья, винтовки, ножи от малюсеньких до тесаков — слонов можно резать. Продавец тут как тут. Мы объяснили ему, что и зачем хотим купить. Он сразу посоветовал автомат «базука». В фильме «Рембо» герой там точно с таким воевал. Я взял, подержал. А продавец говорит: «Это именно то, что вам в море необходимо для обороны от пиратов». Но мне страшно даже подумать, что такая «машина» будет лежать у меня на яхте. Попросили показать оружие «для показухи».

У продавца спрашиваем, какие документы надо для покупки оружия. Он отвечает, что всего лишь разрешение из полиции, и дает нам адрес ближайшего участка. Мы туда. Там нас выслушали и сказали: «Выбирайте ствол любой марки, а потом приедете к нам и зарегистрируете».

Поехали назад, в магазин. Пока добирались, я осознал, что смогу здесь запросто купить оружие. И нужно брать такое, чтобы в дальнейшем пригодилось. Да и домой с «базукой» не пустят, а если пустят, то автомат отберут сразу, еще и в тюрьму могут посадить за попытку провоза оружия.

Выбрали мы автоматическое 10-зарядное ружье двенадцатого калибра. Весь черный с воздушным охлаждением. Купили две пачки патронов. Продавец еще дал в подарок две пачки картечи. Со всем этим имуществом мы снова заехали в полицейский участок. Там минут за десять мне выписали на английском языке разрешение на хранение оружия и пожелали нам всего хорошего. На покупку ружья и его регистрацию у нас ушло часа три. Я спросил Азика, почему так легко продают оружие и не боятся, что кто-то кого-то убьет. Азик ответил, что если человек захочет укокошить другого, то найдет чем. А легкость приобретения оружия объясняется тем, что в Австралии все делается для удобства честного человека, которого никто не считает потенциальным убийцей.

Буча

23 января 1991 года

08:00. Не везет! Шторм, лежим в дрейфе. Был бы этот шторм попутный, еще полбеды. Но мы дрейфуем в обратном направлении.

Когда не было бюро погоды, каждый моряк определял погоду по приметам. Если солнце село в воду — жди хорошую погоду. А когда садится в тучи, берегись, получишь бучу! Вот мы сейчас и получаем «бучу». Шторм я никогда не любил, с детства он у меня вызывал тревогу. Если начинался шторм, то вся деревня шла на кручу и смотрела, как возвращаются рыбацкие баркасы. Покажется на горизонте лодка — мы гадаем, чья она. Может, отец? Если нет, то смотрим, как другие бегут встречать своего родного человека. Мы же остаемся ждать и молим Бога, чтобы отец поскорее пришел. Если показывается его баркас, мы радостно бежим прямо в воду, чтобы помочь вытащить его на берег. Хотя толку от нас было мало, мы, конечно, считали, что без нас баркас не вытянут.

Отчетливо помню первые минуты, когда отец спрыгивал с носа в воду. В длинных сапогах, в брезентовой куртке, в зюйдвестке[82], загорелый. Увидев нас, он командовал: «Весла несите наверх!» Весла длинные, тяжелые — я всегда удивлялся, как ими гребут?! Сколько надо силы! Но азовские моряки не слабые люди. Посмотришь на их руки, а у них жилы, как веревки, пальцы все скрючены от воды и тяжелой работы. Я гордился своим отцом. Он никогда не говорил, что ему тяжело, что он устал, что было страшно.

Как только чей-то баркас ткнется носом в песок, все рыбаки, которые на берегу, берут его и волокут к самому яру. А там цепляют тросом и вытаскивают наверх. Они посматривают на небо. Если считают, что шторм скоро пройдет, то до половины яра. А если чувствуют, что эта погода надолго, то на самый верх.

Баркас поднимается все выше и выше от моря. А я влезаю в него и открываю пробку, чтобы стекла вода. От снастей пахнет илом, и точно такой же запах от отца. После всех работ он говорил: «Федька, там харчи остались — не успел съесть. Возьми домой, отдашь их матери». По дороге к дому я потихоньку достаю из сумки хлеб, яйца вареные, лук и ем. Такими вкусными они мне кажутся — никогда не пробовал ничего вкуснее.

Домой приходим, а мама уже ждет и всегда говорит одно и то же: «Слава Богу, что ты, Филя, вернулся!» Филя — так она ласково зовет отца. Отец, ничего не говоря, начинает раздеваться. Вешает свою мокрую одежду у печки, чтобы к утру просохла. А мы высыпаем в корыто из мешка рыбу и смотрим улов. Рыба еще живая, бьется. Если есть серые бычки, мы сразу их откладываем в сторону — на жареху, а остальное — на засолку. Рыба для нас была всем: мы ею питались, продавали на базаре, чтобы покупать одежду, меняли на пшеницу.

Я уже больше 20 лет не живу на Азовском море, но уверен, что нет рыбы вкуснее, чем азовская. Она, наверное, останется самой дорогой для меня, потому что напоминает мне детство. А в детстве все самое лучшее, самое вкусное.

14:30. Пошел ливень. Я рад сейчас любой погоде, лишь бы она сменила направление ветра. Возле мачты привязал пятилитровую канистру для сбора воды. Надо наполнять пресной водой цистерны. Если не буду этого делать, то мне не хватит воды на весь рейс.

Дерзкое предприятие

23 января 1991 года