Книга Уроки любви - Жаклин Уилсон

13

Я, видимо, обречена учить людей читать. Это было утомительно с Тоби, но с отцом еще хуже. Он явно был в ярости, что я не пришла в пятницу. Ему хотелось устроить мне допрос, но язык по-прежнему его не слушался. Наконец ему удалось выговорить невнятное: «Дети… Не! Нет!» Я прекрасно понимала, что он запрещает мне когда-либо впредь сидеть с детьми, но притворилась недогадливой.

– Да, папа, я просто решила, что пора мне уже подрабатывать себе на карманные расходы. Я рада, что ты это одобряешь.

Отец дошел уже до белого каления и стремился быть понятым во что бы то ни стало. Он колотил по кровати левой рукой и даже слабо шевельнул правой.

– Бернард, смотри-ка, ты скоро сможешь нормально двигаться! – воскликнула мама, гладя его больную руку.

Отец не дал себя отвлечь.

– Дети… нет… нет… нет! – твердил он.

– Да, папа. Гарри и Лили – дети, мальчик и девочка. Они иногда капризничают, но я умею с ними справляться. Так что можешь звать меня Мэри Поппинс.

Отец, похоже, хотел назвать меня по-разному, но только не Мэри Поппинс. Но тут я достала свое собрание отрывков из его Великого произведения. Пока я читала первую строчку, отец лежал неподвижно. Он слушал, чуть вскинув голову и поджав губы, так что рот у него перестал кривиться. Он выглядел почти как до болезни.

– А теперь ты сам попробуй почитать, папа.

Он протянул левую руку за книжкой, прочистил горло и внятно, с выражением, произнес первые четыре слова. Я решила, что произошло чудо, к отцу вернулись все его способности и меня наконец перестанет мучить чувство вины. Но тут он запнулся, повторил то же самое и не мог двинуться дальше, как ни старался. Весь его magnumopus свелся к четырем словам: «Я, Бернард Кинг, полагаю…»

Его глаза наполнились слезами.

– Ой, Пру, не расстраивай папу. Убери это лучше, – прошептала мама.

– Не волнуйся, папа, скоро у тебя получится прочесть все. А пока я тебе почитаю, хочешь?

Отец кивнул, и я стала читать. Сперва он дергался и сопел, но потом весь сосредоточился и начал слушать. Грейс зевала, крутила пальцами и незаметно подавала самой себе Ижки-Фижкины знаки. Мама сердито покосилась на нее, как будто Грейс вертится в церкви. Сама она сидела с выражением благочестивой сосредоточенности на лице, но взгляд ее бродил по всей комнате. Я знала, что она думает о папиной стирке, о том, что приготовить нам к чаю, о счетах и угрозах судом в нашей почте.

Я читала дальше, произнося сложные периоды с отцовской интонацией. Иногда я даже вставляла отцовское покашливание или отцовское фырканье. Мама смотрела в пространство. Грейс посапывала. Отец постепенно тоже стал ровно посапывать. Он спал и храпел во сне. Его великое произведение подействовало на всех, как колыбельная на усталых малышей.

Я оставила свое сокращенное издание на тумбочке у его кровати. Думала, отцу будет приятно на него взглянуть, но когда мы пришли к нему в воскресенье, рукописи не было. Я спросила, куда она делась, но отец посмотрел непонимающе и покачал головой. Вот чем кончились мои усилия любви. Видимо, уборщица выбросила листки в мусор, а отец ничего об этом не помнил.

Я собиралась сделать побольше таких выписок и украсить их акварельными иллюстрациями, но теперь решила, что не стоит.

Воскресный вечер я провела у себя в комнате, сооружая сюрреалистическую скульптуру на основе нашего старого кукольного домика. Я сделала человечка из папье-маше, нарочно слишком большого для домика. Руки у него торчали из дверей, голова – из трубы, но вырваться из домика он не мог, как бы ни старался. Из старых варежек я сделала толстую пушистую мышь, а из отрезанных пальчиков пару маленьких мышат. На шее у человечка был ошейник. Толстая мышь крепко держала в лапах поводок. Мышата вскарабкались ему на плечи и пищали в уши.

Грейс подошла ко мне и заглянула через плечо.

– Здорово, но странно, – сказала она. – Как в книжке про Алису. Это Алиса?

Отец однажды увидел на толкучке книжку, которую он принял за первое издание «Алисы в стране чудес», и решил, что выручит за нее целое состояние. Конечно, это было не первое издание, а просто «Алиса» с картинками, гораздо более позднего времени, и никакой особой ценности книжка не имела. Отец не мог видеть ее на полке в магазине и отдал мне вместо раскраски.

– Да, это Алиса, – сказала я.

Как можно быть такой дурой! Неужели я способна изобразить Алису с бородкой?

– Это вам задали?

– Вроде того.

– А другие уроки ты сделала?

– Нет.

– Может, тебе лучше этим заняться?

– Не хочу.

– У тебя будут неприятности.

– Наплевать.

Неприятности в понедельник у меня действительно были, но не из-за уроков. Я пришла в школу рано и бродила по двору, время от времени останавливаясь у рисовального корпуса. Я надеялась, вдруг Рэкс тоже приехал рано, но в кабинете рисования было темно. Я вздохнула и побрела обратно к главному зданию. В понедельник у нас нет рисования, зато меня ожидали ненавистные дополнительные по математике в Лаборатории Успеха.

Я с тоской посмотрела на калитку; подумывая, не удрать ли. В этот момент в нее вошла Рита с Эми, Меган и Джесс. Рита встряхивала головой и возмущенно жаловалась на что-то подружкам. Потом подняла голову, увидела кого-то и помчалась к нему с искаженным злобой лицом. Я оглянулась. За моей спиной никого не было. Она злилась на меня.

– Ах ты свинья! Подлая, лживая, коварная свинья! – заорала она мне в лицо, брызгая слюной.

Я отступила на шаг.

– И не смей от меня убегать! – Она вцепилась мне в волосы и потянула.

– Прекрати! Убери руки! Ты что, с ума сошла? – крикнула я.

– Это ты сошла с ума, если думаешь, что тебе сойдет с рук уводить у меня мальчика!

– Да не уводила я твоего дурацкого мальчика. – Я тряхнула головой, пытаясь вырваться от нее.

– Врешь! Я тебя видела с ним в «Макдоналдсе», – сказала Эми. – Вы сидели в дальнем углу, и ты притиснулась к нему, только что не на колени, и слушала, не отводя глаз.

– Я слушала, как он читает.

– Сейчас я тебе почитаю! – завопила Рита. Ты как пришла в школу в своих дурацких платьях и развратном белье, так и стала его у меня уводить. Да как ты смеешь! Мы с Тоби встречаемся с восьмого класса! Вся школа знает, что он мой.

– Да твой он, твой. Мне он не нужен, – заверила я. – Он мне ни капельки не нравится.

– Что? Тоби – единственный классный парень во всей параллели. Он всем нравится!