Книга Целитель сердец - Кэтрин Бритт

Гортензия пошла открывать дверь, и он вошел, широко шагая. Сердце Триши сильно забилось, вызывая острую тоскливую боль внутри нее. Сегодня утром на нем была непарадная одежда: тонкие широкие габардиновые брюки, кремовая шелковая рубашка и пестрый шелковый шарф вокруг шеи. Она силилась не робеть под напором обаяния и не сдвинулась с места, когда он поздоровался с ними, оглядев Мари-Роз профессиональным взором, прежде чем задумчиво взглянуть на нее. Триша почувствовала его теплую руку на своем плече и легкое прикосновение губ к щеке. Его мужская свежесть ослабила ее оборонительные ухищрения, и она едва подавила почти непреодолимое желание подставить ему свои губы. Затем Мари-Роз ревниво взяла его за руку.

— Где ты был? — обидчиво спросила она. — Ты приехал, чтобы отвезти нас куда-нибудь?

— Да. Прости, что не смог приехать раньше. — Он искоса, словно дразня, взглянул на нее. — Мы все готовы провести день за городом. Вам обеим понадобятся купальники. — Он легко прикоснулся к пластырям на ее щеках. — Как ты себя чувствуешь?

Мари-Роз состроила гримасу:

— Шрамы перестали зудеть, но мне хочется, чтобы ты пересадил кожу.

Указательным пальцем он коснулся ее носа:

— Cherie, мы должны тебя отлично подготовить. А теперь поторопись и собери свои вещи. И вы тоже, Триша.

Триша протянула руки к Мари-Роз, чтобы забрать Фифи.

— Я отнесу Фифи Гортензии, — сказала она.

Когда она вернулась, Рив сидел на ручке полосатого дивана. Она смутилась, когда его глаза одобрительно скользнули по ее белому сарафану с розовыми лентами вокруг юбки и на мгновение задержались на маленьком розовом бантике, который она добавила к волнам своего шиньона.

Интонации его голоса были нарочито холодными и сопровождались строгим тревожащим взглядом.

— Сегодня утром приезжала мадам Греле с намерением взять у меня интервью по случаю нашей помолвки. Я сказала, что вы, скорее всего, предпочтете пока ничего не говорить об этом, особенно если учесть, что вы не представили меня своей семье.

— Вы очень умно поступили, Триша, — насмешливо сказал он. — Она согласилась?

Триша кивнула, желая, чтобы тон, которым он произносил ее имя, не действовал на нее столь наркотически.

Он продолжал:

— Жаль, что я не мог связаться с вами в эти несколько последних дней, но я был очень занят. Мне пришлось заниматься с людьми, пострадавшими в ужасных катастрофах, на фоне которых царапины Мари-Роз кажутся сущим пустяком.

— Это, должно быть, очень благодарная работа.

Он иронически улыбнулся:

— К сожалению, человек не может творить чудеса. Он может их делать лишь то, что в его силах, и временами кажется, что этого так мало.

— Мари-Роз считает, что ее нос — чудо хирургии.

Он довольно приподнял одну бровь:

— Если бы все мои случаи были столь простыми и ясными, я был бы счастливым человеком. — Он задумался, затем спокойно сказал: — Я полагаюсь на вас, постарайтесь, чтобы Мари-Роз, насколько это возможно, была в хорошей форме. Посоветуйте ей больше бывать на свежем воздухе. Она, разумеется, будет избегать многолюдных мест из-за повязок на лице, но может гулять по территории виллы, а я, когда смогу, буду приезжать, чтобы отвезти вас куда-нибудь. — Снова наступила пауза, и он сказал озабоченно: — У вас сегодня довольно бледный вид. Вы чувствуете себя хорошо?

Она кивнула и быстро взглянула на его лицо, покрытое здоровым загаром, затем отвернулась, чтобы избежать его испытующего взгляда. Поскольку Триша знала об их прежних взаимоотношениях, то забота Рив о Мари-Роз ранила ее, словно острый нож. Было странно, что он доверяет ей свои мысли о работе. Но она не будет ему столь же близка, как ее невестка. Не было ничего странного в том, что его забота о ее благополучии время от времени прорывалась наружу. «Если бы только не было так больно», — опустошенно подумала она.

— Как большинству светлых людей, мне нужна целая вечность, чтобы загореть. Хотя я встаю рано и большую часть времени провожу на улице, — сказала она так весело, как могла.

— Вы ездите верхом?

— Да, но у меня с собой нет костюма для верховой езды.

— Скоро мы это поправим. Что вы скажете, если мы рано утром, скажем в половине седьмого, покатаемся на лошадях в Булонском лесу? — Он искренне улыбнулся.

— Звучит прекрасно, но для меня это совершенно исключено. Вряд ли стоит писать домой, чтобы мне прислали костюм для верховой езды на то короткое время, которое я здесь пробуду. К тому же я не могу позволить себе купить его из тех денег, которые мне дали с собой. — Она взглянула на него и не могла прочесть выражение его лица, затем поспешно добавила: — И не покупайте мне костюм для верховой езды, я все равно ни за что не приму подобного подарка.

Неожиданно он рассмеялся от всей души. Триша испуганно взглянула на него, а его глаза смотрели насмешливо.

— Даже несмотря на то, что мы помолвлены? Я хочу сказать, помолвлены по-настоящему.

— Но мы не помолвлены и вряд ли это когда-нибудь произойдет, — решительно заключила она.

— Не будьте столь категоричны, иначе я обижусь. Разве я так отвратителен?

Триша понимала, что он хочет поймать ее на крючок, но она не поддастся. Нет сомнения, он находил возникшую ситуацию очень забавной, своего рода отдушину после напряженного дня в больнице. Он еще не встречался с наивной английской девочкой и сможет внести ее в свой список очередных побед. Эта мысль задевала за живое, и она колко ответила:

— Люди не обручаются просто ради обручения. По моему разумению, помолвка — чудесная увертюра к симфонии брака и не может быть предметом шуток.

Он снова забавно приподнял бровь, его глаза смотрели насмешливо.

— Хорошо сказано! Pardon, я заслуживаю выговора.

Триша раздраженно прикусила губу, когда он иронически поклонился.

— Наверно, мужчине с вашим опытом мои мысли покажутся банальными, но мои мысли — это я. Я счастлива, что родилась в обычном доме, а не на вилле.

Она тут же пожалела, что произнесла эти слова, ибо он недовольно сжал губы.

— Это нисколько не умаляет вас в моих глазах, — заметил он.

На какое-то мгновение воцарилась напряженная тишина. Триша сдвинулась с места, пробормотала, что пойдет собрать все необходимое для поездки, и вышла из комнаты.

Глава 7

Париж был в веселом настроении, когда они неслись вдоль окаймленного деревьями бульвара, залитого ярким солнцем. Кафе, граничащие с тротуарами, были забиты до отказа по-летнему нарядно одетыми людьми.

Трише начинало нравиться неожиданное очарование поблекших на солнце каменных домов и памятников, красиво разбитые парки, чудесный мягкий воздух, прекрасное небо от восхода солнца до заката и всеобщая атмосфера веселья, которая постепенно наполняла все существо человека.