Книга Моя жизнь на тарелке - Индия Найт

— Ладно. — Тамсин вздыхает, но уже без слез в голосе. — Давай сыграем. Прямо сейчас. Или прийти к тебе?

Я сажусь поудобнее, обхватываю колени и потуже заворачиваюсь в плед.

— Не обязательно. В экстренных случаях, думаю, можно и по телефону.

Время словно потекло вспять, и мы с Тамсин снова школьницы. Игра в Мадонну занимала нас лет с пятнадцати и до… собственно, лет до двадцати пяти. Правила крайне просты: для затравки мурлычешь куплет из «Будь собой», после чего задаешь себе один-единственный вопрос: что сделала бы на моем месте Мадонна?

Самое потрясающее, что работает в любой ситуации. Достаточно задать этот элементарный вопрос — и готово. Получай точный ответ. С того дня, когда мы с Тамсин изобрели игру в Мадонну, ни один ублюдок не смел исподтишка тискать нас в метро. Оказавшись в подобном досадном положении до «Мадонны», мы вынуждены были вжиматься в стенку или стрелять в мерзавца злыми взглядами. После «Мадонны» мы с наслаждением поднимали скандал на весь вагон (после двух-трех экспериментов от американского акцента решено было отказаться): «Ах ты, вонючка! Только попробуй провернуть это еще раз — яйца оторву!»

Срабатывало. И это лишь один пример из многих десятков, в буквальном смысле. Если, скажем, кому-то из нас нравился парень, а подойти и познакомиться боялись, мы обращались за помощью к Мадонне и двигали прямиком к жертве. Кто-нибудь обидел, оскорбил, нахамил? Опять же на выручку приходила Мадонна. Уж она-то не стала бы рыдать в подушку, а мы чем хуже? Мадонна не подводила и в колледже, если кто-нибудь из старшекурсников начинал качать права; да и позже, в общении с чересчур наглыми коллегами по работе. Без этой игры, уверена, жизнь и моя, и Тамсин сложилась бы иначе. В последний раз, помнится, я отыграла Мадонну в день своей свадьбы.

— Готова?

— Готова. Но, Клара… она ведь с тех пор наверняка изменилась. Возможно, даже не кроет матом всех подряд и не лезет с ходу в штаны к мужикам.

— Чушь. Мадонна есть Мадонна. Она такая же, Тэм, только старше. Как и мы.

— Не хочу петь. Глупо как-то.

— Ладно, давай про себя. Или я спою за двоих, идет?

Я пою чуть слышно, но с чувством, четко выговаривая слова песни (в такие минуты она для меня Мэдди или даже Мадж), как свои собственные. Делаю паузу, чтобы подбодрить Тамсин.

— Ну же, вперед!

Первый куплет я повторяю дважды в надежде на помощь Тэм. Слова помните? Розовый корсет, в полосочку костюм. Светлые кудряшки. «Будь собой» — гимн нашей юности. Если вы близки ко мне по возрасту плюс-минус десяток лет, — без сомнения, помните. Ах, вы в то время препарировали лягушек, матеря вульгарную Мэдди на чем свет стоит? Тогда немедленно захлопните книгу: вас уволили.

Тамсин потихоньку подпевает.

— Клара? — неожиданно раздается в трубке.

— М-м-м… — Я перехожу ко второму куплету.

— Зачем ты так визжишь? Похоже на Майкла Джексона, а не на Мадонну.

— Ничего подобного. Не визжу, Тэм, а соблазнительно постанываю. Забыла, что ли? Соблазнительные стоны — это часть имиджа Мэдди.

— Меня это отвлекает. И вообще, она стонет в «Девственнице», а не в «Будь собой».

— «Девственница» уже не для тебя, дорогая. Поздновато, пожалуй, а?

— Не хами, Клара! — смеется Тамсин.

— Вот он, мой ма-а-алыш, — завываю я на мотив «Девственницы». — Пенис-малыш по имени Дэ-э-э-эйв… Бери его, бери его… я знаю, ты хо-о-очешь…

— Идиотка! — хохочет Тамсин.

— Развеселилась? Вот видишь, значит, мои старания не пропали даром.

— Продолжим?

— Продолжим. Только теперь ты.

Тамсин заводит второй куплет, я подхватываю, и через пару минут от моего энтузиазма трубка раскаляется, а диван ходит ходуном.

— Слушай, — останавливается Тамсин.

— Ну?

— Мы поем про мальчиков, а мальчики тут ни при чем.

— Очень даже при чем. Нет мальчика — нет члена. Нет члена — нет спермы, а без нее не бывает детей. И не бывает проблем. Будь собой! — рычу я, идеально (на мой взгляд) подражая Луизе Чикконе.

Исполняем третий куплет, где нам предлагается всегда чувствовать себя принцессами на троне.

— Лучше не скажешь, Мэ-эдди, — порет отсебятину Тамсин.

Финал звучит оглушительно.

— Да! — вопим мы в унисон.

— Мне стало гораздо лучше, — переведя дух, говорит Тамсин.

А мне нет. Песня Мадонны почему-то навеяла мысли о моей семейной жизни. Безобидное выражение — «навеять мысли», а на деле у меня от этих мыслей сразу голова распухла.

— Клара? Куда ты подевалась? Двинула за розовым корсетиком?

Тошнит… И здорово тошнит, между прочим, впору в туалет бежать. Отпустило. Вот это, я понимаю, дружба. За компанию с Тамсин тошнит, не иначе.

— Здесь я, здесь. Итак, дорогая? Приступаем к заключительному этапу? Что сделала бы на твоем месте Мадонна?

— Родила ребенка! — Тамсин вне себя от счастья. — Я точно знаю, Клара! Если бы Мэдди хотела ребенка, она родила бы — и плевать на последствия.

— Согласна на все сто. Аборт для католичек исключен. Я уверена, Тэм, что она сохранила бы ребенка и вместе с ним наслаждалась жизнью.

— Я тоже. — Решение, давшееся с таким трудом, Тамсин немедленно перекладывает на музыку: — Мой малы-ыш, мой бе-еби, ты увидишь све-ет! Ууу-иии-ааа!

— Песня новая, Тэм, но смысл что надо. Воспрянула духом, дорогая?

— Еще как. Клара, если Мадонне будет недосуг, приглашу тебя в крестные.

— Пока, дорогая. Я же говорила, что Мадонна не подведет.

— Точно! — Кажется, Тамсин там подпрыгивает. — Не подведет. Не подвела!

Малыш! У Тамсин будет чудесный малыш. Но стихи от этого лучше не стали, думаю я, опуская трубку на место. Все тот же незрелый примитив.

Господи, ну и дуры же мы были каких-нибудь десять лет назад. Слава небесам, немного выросли.

* * *

Вот так. Тамсин ждет ребенка, ууу-иии-ааа. Меня ждет поездка в Париж с моим собственным, восьмилетней давности, мужем, ууу-иии-ааа.

Пора собраться. Пора взять себя в руки. Кстати, об ууу-иии и прочих междометиях: что-то у меня дыхание спирает и в желудке горячо. Чертовски похоже на панику. Если бы речь шла не обо мне, я решила бы, что это паника и есть. Но я с паникой не знакома. А с сигаретами пора завязывать. Дышу как паровоз.

Итак, как поется в песне? Le jour de gloire est presque arrive.[15]На парижскую землю я обязана ступить во всеоружии. Начало положено — в четыре у меня сеанс эпиляции. Ноги плюс бикини. А на вечер Роберт заказал столик в ресторане. Роберт, Роберт, Роберт, которого я люблю, который любит меня, да и как может быть иначе, как он может не любить меня, как я могу не любить его?