Книга Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев - Юрий Валин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Шесть-четыре» свернул в переулок – броневичок занесло, Марчук ахнул, слетая со своего колесного «седла» – Женька едва успел ухватить командира за бронежилет.
– Сейчас он нам даст, – крикнул пулеметчик, глядя, как следом сворачивает немецкий бронированный «разведчик»…
Но дал не немец, а врезали спереди. У башни так крепко засвистело, что согнувшийся Марчук врезал каской по танкошлему пулеметчика, а Женька сам не понял, как вернулся вниз к уютному аккумулятору.
– Давай-давай! – кричал пулеметчик…
Навстречу медленно катил «Скаут» – броня у бронетранспортера была не очень надежна, но крупнокалиберный «браунинг» бил внушительно. Большого сородича поддерживал «младший» пулемет, вдоль стены дома бежали разведчики, деловито прикладывался к автомату ефрейтор Торчок…
Немецкий броневик пусть и без видимых повреждений, но отвалил мгновенно. Группа «Чат» тоже не стала задерживаться – живо отступила в другую сторону. Остановились у какого-то скверика.
– Встать дайте, – взмолился сержант Вася.
Женька выковырялся и спрыгнул с броневичка, общими усилиями извлекли сержанта – у того шла кровь носом.
– Нос щас спечется, – заверил Торчок. – Отож все целы?
Группа потерь действительно не понесла. Но задание было сорвано…
– Я его, наверное, с крыши видел, – мрачно сказал Марчук. – В «парке» новой, не по росту, и в солдатском кепи. Но рожа похожа. Вот, черти ему в… Ведь почти рядом были. Кстати, Визе весьма невысок для настоящего «эсэса»…
Действительно, точных сведений о росте штурмбаннфюрера Визе до сих пор получить не удалось. В документах разнобой, а фотографироваться в группе и в полный рост эсэсовский доктор почему-то не любил. Может, неарийского роста стеснялся?
Город Львов Штаб спецотряда. Старшина Шведова. 17:20
– У «Чата» не вышло, они отходят. «Отель» работает, но результатов пока нет, – известил капитан Попов, вкладывая шифровки в папочку.
– Только начали, – Марина не очень понимала, почему капитан сообщает детали операции. Понятно, что спецотряд, люди к секретной работе допущены, собственно в СМЕРШе иной работы и не бывает. Но старшина Шведова – кто? По штату санинструктор. Пока медицинской работы нет, остается на штабном подхвате: этого позвать, того найти, воды принести, еще один стул найти… Это правильно. И правильно, что капитан не все о Марине знает. Потому что некоторые личные подробности к делу не относятся, и вообще санинструктор к себе снисхождения не допустит. Ладно, эти… «гости потомственные», по понятным причинам лишнее знают.
Капитан завязал тесемки папки аккуратным бантиком, глянул искоса – иногда он здорово походил на товарища Попутного, что жутко настораживало. Ядовитого полковника Марина терпеть не могла – такая гадина стопроцентная, вездесущая и хамоватая. И в Севастополе за это время трижды появлялся, и на московском аэродроме его все знают: пилоты почтительно здороваются, водители за что-то благодарят, случайно встреченный комкор интересуется о погоде «там» с таким выражением, словно это «там» вообще в Африке… Может, и действительно в Африке?
Имелись у Марины подозрения, что полковник никакой не «потомственный». То есть, может, и оттуда, из будущего, прибыл, но сначала туда был переброшен. «На укрепление» или по обмену опытом, черт его поймет.
Попов уже не косился, смотрел на карту, потом на сосредоточенно прижимающего к голове наушники радиста.
– А что, товарищ Шведова, с точки зрения младшего командного состава, оно как выглядит? Если сугубо неформально? На что наши прибывшие издалека товарищи рассчитывают? У нас ведь тут задача, схожая с той потерянной иголкой. Только не в стоге сена, а в большом городе.
– Они везучие, – машинально сказала Марина. – Да и отступать им некуда. Как и нам.
– Думаешь? – капитан осмотрел карандаш, достал маленький перочинный ножичек, принялся затачивать грифель. – Значит, доверяешь командировочным товарищам целиком и полностью?
– Товарищ капитан, если проверяете, так я присягу Родине давала. И подписку. Если приказ будет, с любыми африканцами готова плечо к плечу воевать.
– Не горячись. При чем тут африканцы? Я для собственного уразумения спрашиваю. Ты с ними уже задание выполняла, опыт имеешь.
– А что задание? У них в головах слабость, а так… Вполне подготовленные.
– Положим, переводчики у них вроде наших штабных растяп. Интеллигенция…
– Второго я не знаю, а Земляков спортивный. Хоть и не особо атлетичный. В рукопашную ходил, я видела. Есть у них, конечно, и так… циркачи с самомнением.
Попов кивнул. Вроде бы и без всяких намеков, но Марине стало неприятно.
Радист заерзал, застрочил в блокноте. Капитан и старшина замерли… В тишине ухал не очень далекий бой, да похрапывали лежащие на диване бойцы: второй радист и водитель «виллиса» зря времени не теряли.
– Это из бригады. Передовыми группами прорвались и ведут бой у вокзала. В окружении. Немцы упорно контратакуют. Спрашивают, можем ли помочь. Положение сложное.
Попов спрятал листок шифровки, задумчиво подергал себя за ухо. Для Марины дело было ясным: здесь три «тридцатьчетверки» без толку стоят, а в разметавшейся по городу бригаде сейчас каждый боец на счету. Понятно, у Особого отряда своя задача, но здесь спокойно, да и с каких это пор СМЕРШ взялись танками охранять? Контрразведчики вполне способны и сами управиться.
Капитан крякнул:
– Рискнем. Здесь недалеко, если что, перебросить силы успеем. Давай, Шведова, командиров танков ко мне…
Через полчаса три «тридцатьчетверки» с отделением десантников ушли к вокзалу. В резерве Особого отряда осталось восемнадцать человек, включая группу управления, водителей и радистов. Впрочем, скоро должен вернуться бронетранспортер, увезший раненых. «Скаут» – машина надежная, связь с группами обеспечит…
Город Львов. Угол улицы Махнацького и Хмельовского тупика. Оперативная группа «Отель»/лейтенант Спирин. 17:30
Дома по сравнению с московскими казались провинциально скромными, но квартир и всяких мансард и получердаков в них хватало. Прочесывали только «по верхам», но от лестниц и тупичков уже в глазах рябило. Спирин поднимался по очередным ступенькам, держал наготове автомат и размышлял о сомнительном очаровании старины. Казалось бы, лифты известны с VI века, первые цивильные пассажирские уже в середине XIX работали, а тут…
Мезина с юным аборигеном шли сзади – негромко беседовали. Спирин, конечно, понимал суть, но не без некоторого труда: не суржик, не галицко-буковинская мова, а коктейль какой-то самогонный…
Мальчишку звали Анджеем. Поляк, львовянин, отец был коммунистом, погиб еще до войны. На вид Анджею было лет пятнадцать, что он понимал в политических воззрениях отца, сказать трудно. Просто мышление у мальчишки такое – подпольное. Три года в «Народной гвардии»[78]. Может, и врет, – организация практически полностью разгромлена весной, проверить трудно. А может, в ином врет: и отец не коммунист, и подполье несколько иной идейной направленности. Но оружие – германский штык и гранату-толкушку[79]имеет, немцев и бандер ненавидит истово: как о них, так через слово мат, и пани-офицера грубиян не стесняется. Кстати, с чего он взял, что «пани» – офицер? На масккостюме и бронежилете знаков различия не найдешь.
