Книга Слезы звезд - Луис Ривера

Бродя по бесчисленным дорогам, однажды вошел Танцующий в большую деревню.

Все жители деревни от мала до велика собрались на центральной площади, посмотреть на выступление бродячего цирка.

Акробаты и жонглеры, силачи и шуты, были в нем. Но более всех понравился Танцующему фокусник, который заставлял исчезать и вновь появляться словно ниоткуда разные предметы, одним движение освобождался от пут и вытворял еще много всяческих чудес.

Когда представление закончилось, и жители деревни неохотно разбрелись по своим домам, Танцующий подошел к фокуснику.

— Если вдруг устану я от своей истины, — сказал Танцующий, — я выступлю в бродящий цирк и стану фокусником.

— Зачем Танцующему бродячий цирк? — удивился фокусник. — Разве так хорошо мое ремесло? Мой заработок зависит от ловкости моих рук и от зоркости глаз публики. Получаю я за выступление гроши, которых мне едва хватает на пищу и одежду. В любой момент меня могут освистать. Труден мой хлеб, Танцующий. Я бы и врагу своему не пожелал такой судьбы!

— Ты не прав. Даже если тебя освищут в одном месте, тебя с радостью примут в другом. Стоит тебе появиться на помосте все разговоры стихают, и люди, открыв рты и затаив дыхание, ждет очередного чуда от тебя.

Ты торговец иллюзиями. И никогда не умрешь ты с голоду, ибо продаешь самый расхожий товар.

Заблуждения — твое ремесло. Ничто так не любит человек, как заблуждения. Они его хлеб.

И потому тебя освищут, что своей неловкостью разбиваешь ты иллюзию, будто заяц рождается в твоей шапке.

Если хочешь ты сделать человека своим кровным врагом — разбей его иллюзии.

Все может простить человек. Даже если приставишь нож к его горлу и заберешь последнюю одежду, смирится он с этим и простит.

Но если в дружеской беседе за чашей вина ты ненароком заберешь, словно по растерянности, его иллюзию, пусть даже самую крошечную — станешь ты его врагом до конца дней. Преступником назовет он тебя. И милее ему будет вор, крадущийся в ночи, чем ты, открывший ему глаза.

И если уведешь ты его женщину, не женщину будет оплакивать он, а свою веру в ее целомудрие. И тебя будет ненавидеть не зато, что лежишь с его женщиной, а за то, что больше ему не во что верить. А лучшим его лекарством от отчаяния станет новое заблуждение.

Нет ничего более жесткого и прекрасного, чем иллюзии, которыми живет человек. Они придают смысл его существованию и оправдывают саму жизнь. Они его щит и его убежище. Его надежда и спасение.

Но они же и черная повязка на его глазах. Видит он лишь темноту, но думает, что такой и должна быть жизнь. И строит он в кромешной тьме храмы в своей душе, и радуется им, ибо нет других поводов к радости.

Но хочу я своими танцами разбивать иллюзии. И пусть называют Танцующего разрушителем храмов. Так говорит их слепота.

Не храмы разрушает Танцующий. Но веру в то, что в храмах можно найти спасение.

Главный закон свободного — разбей иллюзии. Охотнику еще неведомо это. Но воин не может жить в грезах. Для этого его дух слишком трезв. Поэтому войной должен идти воин на свои иллюзии. И привыкнуть к чувству потери, ибо оно провозвестник свободы.

Иллюзии — трудный враг. Хитер и изворотлив он. Множество масок у него и некоторые не отличишь от лица истины. И приходится воину снимать с него маску за маской, как шелуху с луковицы, дабы дойти до самой сути и увидеть его настоящее лицо. Но даже твоя свобода может оказаться лишь иллюзией. И твое мужество может быть лишь заблуждением. А вера в то, что утратил ты все иллюзии — может стать последней твоей иллюзией.

И должны быть открыты глаза у воина. И сто тысяч раз должен он спросить себя — истина ли это? — прежде чем поверить и принять ее в своем сердце.

И когда воин говорит «я хочу», должен вскрыть он свою душу острым лезвием, чтобы понять — так хочет он или так хотят его заблуждения.

Бегите от своих иллюзий, воины. Не для вас это теплое мутное варево, которое дарит забытье. Чистая вода истины нужна вам, пусть даже от ее холода ломит зубы.

Но если устану я от своей истины, стану я фокусником в бродячем цирке, ибо торгует он иллюзиями, а это самый расхожий товар.

Так говорил Танцующий фокуснику бродячего цирка.

О любви

После того, как Танцующий расстался с фокусником, он долго бродил по дорогам, пока не встретилась на его пути небольшая деревня. В ней было не больше дюжины домов. Но на центральной площади стоял большой храм. Перед ним увидел Танцующий толпу людей. Они молча внимали какому-то человеку с бледным исхудавшим лицом.

Танцующий подошел поближе и встал в стороне, чтобы послушать, о чем говорит худой незнакомец.

— Любовь к людям — вот наше спасение, — вещал человек. — И лишь тот, у кого сердце полно любовью к себе, сумеет полюбить других. Гоните из душ ненависть и презрение. Эти чувства противны природе человека. Любовь — вот его природа. Лишь она утолит вечную жажду счастья. Лишь она подарит тепло и радость, мир и покой. Тот, кто не хочет любить — обречен на гибель. Пусть любовь ваша к себе и другим будет подобна мягкой теплой ладони, нежно касающейся сердец. Любите и любимы будете. Прощайте и прощены будете. И пусть единственным светом, который будет озарять ваш жизненный путь будет свет любви. Пусть он не только светит вам, но и греет вас. Пусть ласкает вас. И вы грейте и ласкайте, себя и ближних. И будет вам счастье!

Так говорил бледный человек, а толпа приветствовала его радостными криками. И было в глазах кричащих желание любить и быть любимыми.

Но заговорил Танцующий, и голос его прозвучал, как скрежет вынимаемого из ножен меча.

Любви хотят сердца ваши, я слышу тоску и зов ваших сердец. Холод одиночества утомил вас, и хотите вы отогреть ладони у костра.

Любовью вы называете костер этот — спасение для замерзающих от одиночества на вершине горы.

Но часто одинокие суют руки в пламя, и берут в ладони раскаленные угли. И то в чем они ищут спасения, становится их гибелью.

Хочу я, Танцующий станцевать вам о любви и любящих. Хотя плохо вытанцовывается мною это слово. Ибо лишь тот, кто никогда не опалял сердце свое, легко произносит его.

Как-то спросили меня: «Что ты можешь знать о любви, Танцующий, если избрал уделом своим одиночество?»

Но так скажу я: лишь опустившийся на самое дно бездны способен взойти на заоблачную вершину. Лишь тот, кто сделал своей судьбой отрицание, завоевывает право утверждать. Лишь тот, кто выпестовал в одиночной камере самой мрачной тюрьмы ненависть и презрение, может познать любовь.

Долго томился мой дух в темном подземелье, где учился ненавидеть и презирать. И через ненависть и презрение открылась ему любовь.

О! Это не веселая богиня в костюме пастушки. Хотя такой видят любовь некоторые. Но слепы глаза их. Это не прекрасная добродетельная дева с печальными глазами. Хотя многие внимают ее нежным нашептываниям. Но глухи сердца их.