Книга Убитая пирамида - Кристиан Жак

Из маленьких комнат, расположенных вокруг центрального зала, вышли десятка полтора молодых женщин в прозрачных льняных покрывалах. Их глаза были сильно подведены, губы ярко накрашены, в распущенных волосах – цветы лотоса, на запястьях и щиколотках – тяжелые браслеты. Они приблизились к разомлевшим гостям, тут же образовались парочки, которые поспешили уединиться в комнатушках, отделенных друг от друга занавесями.

Отвергнув двух восхитительных танцовщиц, Пазаир остался один в обществе Сути, не желавшего оставлять друга.

Появилась женщина лет тридцати, все одеяние которой сводилось к поясу из ракушек и цветных жемчужин. Они тихонько звякали, когда она начала медленно пританцовывать, играя на лире. Завороженный Сути заметил татуировки на ее теле: цветок лилии на левом бедре возле лобка и бог Бес над черными волосами паха – знак-оберег против венерических болезней. Хозяйка пивного дома Сабабу, в своем пышном парике со светлыми локонами, была обворожительнее самой красивой из девиц заведения. Плавно сгибая длинные ухоженные ноги, она сделала несколько сладострастных шагов, а потом всем телом подалась вперед, не сбиваясь с ритма мелодии. Умащенная ладаном[36], она источала упоительное благоухание.

Когда она приблизилась к друзьям, Сути не смог совладать с охватившей его страстью.

– Ты мне нравишься, – сказала она ему, – и, думаю, я тебе тоже.

– Я не хочу покидать друга.

– Оставь его в покое; не видишь, он влюблен. Его душа далеко отсюда. Пойдем со мной.

Сабабу увлекла Сути в самую просторную из комнат. Усадив его на низкую кровать с разноцветными подушками, она встала на колени и принялась его целовать. Он захотел обнять ее за плечи, но она нежно отвела его руки.

– У нас целая ночь впереди, не спеши. Сдерживайся и жди, пока в тебе нарастает наслаждение, вкушай усладу огня, разливающегося в твоей крови.

Сабабу сняла пояс из ракушек и легла на живот.

– Помассируй мне спину.

Несколько секунд Сути предавался игре, но это восхитительное, тщательно ухоженное тело, прикосновения к благоухающей коже лишили его остатков самообладания. Ощутив, сколь сильно его желание, Сабабу противиться перестала. Осыпая ее поцелуями, он дал волю сжигавшей его страсти.

* * *

– Ты доставил мне удовольствие. Ты не похож на большинство моих клиентов, они слишком много пьют и становятся вялыми и дряблыми.

– Грех не воздать должное твоим прелестям.

Сути ласкал ее грудь, внимательно следя за ее реакцией; искушенные руки любовника заставили Сабабу испытать давно забытые ощущения.

– Ты писец?

– Скоро буду солдатом. Прежде, чем стать героем, мне захотелось сладостных приключений.

– Раз так, следует одарить тебя в полной мере.

Легкими прикосновениями губ и языка Сабабу вновь пробудила желание Сути. И снова одновременно они издали крик наивысшего наслаждения. Глядя друг другу в глаза, они пытались восстановить дыхание.

– Ты обольстил меня, козлик мой, ведь ты любишь любовь.

– Это самая прекрасная из всех иллюзий.

– Но ты-то вполне реальный человек.

– Как ты стала хозяйкой пивного дома?

– Из презрения к мнимой знати и важным особам с лживыми речами. Они, как и мы с тобой, повинуются голосу плоти и не могут противиться страсти. Если б ты только знал…

– Расскажи.

– Хочешь разузнать мои секреты?

– Почему бы и нет?

При всем своем опыте, при всем обилии встречавшихся ей мужских тел, красивых и безобразных, Сабабу не могла устоять перед ласками нового любовника. Он пробудил в ней желание отомстить миру, где она столько раз подвергалась унижению.

– Когда станешь героем, будешь меня сторониться?

– Отнюдь! Уверен, ты часто принимаешь известных людей.

– Что ж, это правда.

– Должно быть, это забавно…

Она приложила палец к губам молодого человека.

– Об этом знает лишь мой дневник. Только благодаря ему я могу оставаться безмятежной.

– Ты записываешь имена клиентов?

– Имена, привычки, признания.

– Так это настоящее сокровище!

– Если меня оставят в покое, я не стану пускать его в ход. А когда состарюсь, смогу перечитывать свои воспоминания.

Сути лег на нее.

– А я страшно любопытный. Ну назови хоть одно имя.

– Нельзя.

– Только мне, мне одному.

Он стал целовать ее соски. По всему ее телу пробежала дрожь.

– Имя, одно только имя.

– Ладно, назову тебе один образец добродетели. Стоит мне рассказать о его пороках, и его карьере конец.

– Как его зовут?

– Пазаир.

Сути отстранился от своей пленительной любовницы.

– Какое поручение тебе дали?

– Распространять слухи.

– Ты его знаешь?

– В глаза не видела.

– Ты ошибаешься.

– Да как…

– Пазаир – мой лучший друг. Сегодня он просидел у тебя весь вечер и думал только о женщине, в которую влюблен, и о деле, которое распутывает. Кто велел тебе очернить его?

Сабабу промолчала.

– Пазаир – судья, – продолжал Сути, – самый честный из всех судей. Не надо на него клеветать; ты и так достаточно сильна, тебя никто не тронет.

– Ничего тебе не обещаю.

17

Сидя бок о бок на берегу Нила, Пазаир и Сути встречали рождение дня. Обновленное солнце восторжествовало над мраком и чудовищным змеем, пытавшимся уничтожить его во время ночного путешествия, и взошло над пустыней, окрасив багрянцем речные воды и приведя в буйный восторг нильских рыб.

– Скажи, Пазаир, ты серьезный судья?

– Ты хочешь в чем-то меня упрекнуть?

– Знаешь, у судьи, предающегося распутству, может помутиться разум.

– Ты сам затащил меня в этот пивной дом. Пока ты там забавлялся, я думал о работе.

– Скорее, о возлюбленной, не так ли?

Река искрилась. Кровавые краски зари меркли, уступая место золоту раннего утра.

– Сколько раз ты приходил в этот приют запретных страстей?

– Ты пьян, Сути.

– Так ты никогда не встречал Сабабу?