Книга Трава - его изголовье - Лайан Герн

– Он больше ничего тебе не говорил?

– Нет, – солгал я.

Шигеру сказал мне кое-что одним вечером в Цувано: он поставил перед собой задачу разузнать все о Племени и накопил больше информации, чем любой непосвященный. Я не передал подробности Кенжи и не видел причин откровенничать с Котаро. Шигеру мертв, я связан с Племенем, но не намерен разглашать чужие секреты.

– Юки задала мне тот же самый вопрос, – заметил я, пытаясь говорить и выглядеть как можно простодушней. – Какое теперь это имеет значение?

– Мы считали, что хорошо изучили Шигеру, знали его жизнь, – ответил Котаро. – Он не перестает удивлять нас даже после смерти. Он утаил многое от Кенжи, включая свою любовную связь с Маруямой Наоми. Что еще он скрывал?

Я пожал плечами, задумавшись о Шигеру. За добродушную улыбку, внешнюю открытость и простоту его прозвали Фермером. Шигеру все недооценивали, в особенности Племя. Он оказался более значительным человеком, чем все ожидали.

– Шигеру мог сохранить запись того, что ему известно о Племени?

– Он многое записывал, – озадаченно произнес я. – Времена года, земледельческие эксперименты, состояние почвы и урожай, положение вассалов. Ему помогал Ихиро, бывший учитель, но часто Шигеру делал это самостоятельно.

Я представил, как он работает допоздна: мерцает лампа, в комнату проникает холод; умное оживленное лицо так отличается от привычного выражения безразличия.

– А как насчет путешествий? Ты часто сопровождал Шигеру?

– Нет, если не считать побега из Мино.

– И много он странствовал?

– Не знаю. Пока я оставался в Хаги, он не покидал города.

Котаро нахмурился. Опустилась тишина. Я едва слышал чужое дыхание. Издалека доносились голоса из лавки и другой части дома, щелкали счеты, разговаривали покупатели, на улице кричали коробейники. Поднялся ветер, засвистел под навесом крыши, колебля ширмы. Приближался снегопад.

Наконец мастер заговорил:

– Вероятней всего, он оставил записи. В этом случае они должны быть найдены. Если бумаги попадут в руки Араи, случится катастрофа. Тебе придется ехать в Хаги. Узнай, существуют ли документы, и привези их сюда.

Я не верил своим ушам. Я думал, что мне никогда не побывать там снова. А теперь меня посылают в дом, который я так люблю.

– Вся проблема – в соловьином этаже, – сказал Котаро. – Насколько мне известно, Шигеру построил его вокруг своего дома, а ты знаешь, как ступать по нему.

Я словно уже был там, вдыхал тяжелый ночной воздух шестого месяца, бежал бесшумно, как привидение, услышал голос Шигеру: «Ты сумеешь проделать это еще раз?»

Я пытался контролировать выражение лица, но губы сами растянулись в улыбку.

– Ты должен отправляться прямо сейчас, – продолжил Котаро. – Надо вернуться обратно до снегов. Год заканчивается. К середине первого месяца и Хаги, и Мацуэ будут завалены снегом и закрыты.

До этого момента он ничем не выдавал своих чувств, но тут я понял, насколько он зол. Наверное, заметил мою улыбку.

– Почему ты никогда не говорил об этом? – грозно спросил он. – Почему скрыл от Кенжи?

Я сам начинал закипать:

– Шигеру счел нужным умолчать, и я следовал его примеру. Первую присягу я давал ему. Я никогда не решился бы выдать чужие секреты. Тогда я служил клану Отори.

– И до сих пор так думаешь, – вставил Акио. – Это вопрос верности. Он всегда будет терзать тебя. – И едва слышно добавил: – Собака знает только одного хозяина.

Я повернулся к нему, чтобы встретиться глазами, заставить его замолчать, усыпить, но Акио бросил на меня презрительный взгляд и снова уставился в пол.

– Что же, рано или поздно вопрос разрешится, – ответил Котаро. – Полагаю, новое задание в полной мере выявит, кому ты предан. Если Ихиро знает о существовании и содержании записей, то его, безусловно, придется убрать.

Я молча поклонился, сомневаясь, что мое сердце ожесточилось настолько, чтобы убить Ихиро, который был учителем Шигеру, а затем моим: прежде мне не раз хотелось проучить старика, когда он наказывал меня, но он – один из Отори, он живет в доме Шигеру. Я связан с ним долгом и верностью, а также уважением, и как я только что понял, привязанностью.

В то же время я остро ощущал гнев мастера. Он чем-то напоминал беспрестанную ярость Акио по отношению ко мне, словно они оба ненавидели и боялись меня. «В семье Кикуты обрадовались, когда узнали, что Исаму оставил сына», – как-то сказала жена Кенжи. Если это такая большая радость, то почему они относятся ко мне настороженно? А еще она добавила: «Мы все были очень довольны». Юки упоминала о старой любви своей матери к Шинтаро. Разве могла смерть Шинтаро доставить ей радость?

В тот момент мать Юки казалась всего лишь болтливой старушкой, и я принял ее слова на веру. Позже она проявила себя во всем блеске: льстила мне, гладила меня по шерстке так же, как массировала виски своими чудотворными руками. Отношение семьи Кикута к моему неожиданному поведению было не столь однозначным, как они пытались представить: возможно, они пришли в восторг от моих способностей, но нечто во мне их встревожило, и я не мог понять, что именно.

Запугать меня не удалось, гнев вызвал во мне только упрямство, зажег огонь непослушания и придал сил. Я чувствовал, как дух противоречия растет во мне, и пытался понять, зачем судьба снова посылает меня в Хаги.

– Наступают смутные времена, – сказал мастер, разглядывая меня, словно читал мои мысли. – Дом семьи Муто в Ямагате подвергся обыску и расхищению. Искали тебя. Однако сейчас Араи уже в Инуяме, а до Хаги оттуда далеко. Возвращаться туда рискованно, однако намного реальнее опасность того, что документы попадут в чужие руки.

– А что, если бумаг нет в доме Шигеру? Они могут быть спрятаны где угодно.

– Предположим, Ихиро в курсе. Допроси его и принеси записи во что бы то ни стало.

– Я должен отправляться прямо сейчас?

– Чем раньше, тем лучше.

– Под личиной актера?

– В это время года актеры сидят дома, – презрительно сказал Акио. – К тому же мы едем вдвоем.

Мне совсем не по душе пришлась перспектива путешествовать в компании Акио.

– Акио будет сопровождать тебя, – сказал мастер. – Ваш дед недавно умер, и вы направляетесь в Хаги на поминальную службу.

– Я предпочел бы поехать без Акио, – заявил я. Акио фыркнул. Котаро ответил:

– У тебя не может быть предпочтений. Только послушание.

Во мне вспыхнула искра упрямства, и я посмотрел ему прямо в глаза. Котаро выдержал взгляд. Однажды он усыпил меня таким образом, но на сей раз я не поддался. Нечто в нем дрогнуло. Я вгляделся еще пристальней, и проникся подозрением: этот человек убил моего отца.