Книга Кельтика - Роберт Холдсток

Он рассматривал одно из поросших мхом изваянии — пожилого мужчину с длинной бородой и задумчивыми глазами, обруч на его шее был вырезан в форме оскалившихся волков.

— Я хорошо знаю этого человека, — пояснил Урта. — Он воспитывал меня семь лет. Но он ли это? Или это оболочка, где заперт его дух? А может быть, лишь память о человеке, который ушел из нашего мира? Это место опустело, однако какая сила воплотила в дереве каждого ушедшего человека? Сами люди не могли этого сделать. Только одно могло случиться.

Утра отказался продолжать. То, что пришло ему на ум, повергло его в ужас. На миг мир померк перед моими глазами. Я оставил его одного.

Боров и Манандун вернулись позже. В крепости тоже не было людей, никаких признаков жизни, никаких следов насилия, просто пустые дома, пустой банкетный зал, где был накрыт стол для большого празднества, только угощение давно растащили.

Кукал не вернулся из леса, начинало темнеть, и Урта забеспокоился. Он страстно хотел домой. Темпераментный Боров просто обезумел от тревоги, он рвался в лес на поиски товарища и брата, Ясон с трудом удерживал его. Мы подали сигнал рожком, а Урта закричал своим зычным голосом, Рувио, пасшийся на берегу, испугался куда больше, чем во время нашего ледяного, драматичного отъезда из Похйолы. В ответ не раздалось ни звука, а когда наступила ночь, Боров зажег факел и сошел с корабля на берег:

— Я должен его найти. Я должен знать, что здесь происходит. Можете еще чуть-чуть подождать?

— До рассвета, — согласился Ясон. — Потом мы направимся вверх по реке. Но через несколько дней мы поплывем обратно и заберем вас.

Боров склонил голову в знак благодарности, потом повернулся и побежал к воротам, его одинокая фигура в накидке двоюродного брата исчезала во мраке.

К восходу солнца он не вернулся. Ясон пять раз с большими промежутками подул в рожок. Не услышав ответа, не дождавшись двоих членов команды, мы подняли якорь, покинули причал и молча поплыли навстречу нашей судьбе.

Глава десятаяЗЕМЛЯНЫЕ РАБОТЫ

Крутой поворот реки, отмеченный с обеих сторон рядами высоких серых камней, на которых были нарисованы солнечные диски, спиральные лабиринты и изображения тощих скачущих лошадей, и был началом земель племени Урты, они располагались на территории корнови. Какое-то время по берегам тянулись ивы, потом русло расширилось и река стала мельче, поэтому Арго задевал килем за водоросли. Урта подгонял нас, он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить признаки жизни. Тишина была зловещей, и у команды начали появляться дурные предчувствия.

Еще один поворот, и Тайрон, который стоял у штурвала, с удивлением указал вперед. Мы повернулись в ту сторону и увидели в дымке дуб Бригги, возвышающийся над ивами, он был обвешан поношенными плащами, ржавым железом, старыми мечами, сломанными щитами, развешенными там в качестве подношений реке. Здесь начинался лес. Вглубь него вела дорога. Почерневшие от огня остатки пристани спускались к воде, на берегу у обгоревших бревен стояли два великолепных мастифа и наблюдали за нами. Один из них залаял, второй присоединился, жуткое зрелище — оскаленные зубы, выпученные глаза.

— Маглерд! Гелард! — крикнул Урта. — Это мои собаки. Мои красавцы! Что у вас случилось?

Мы вытащили весла и бросили якорь, а Тайрон мастерски повернул корабль к берегу так, что Арго мягко ткнулся носом в гальку у воды. Спустили трап, и Урта сошел на сушу. Собаки бросились к нему, злобно рыча, тот, что побольше, сбил его с ног и пытался вцепиться в шею. Урта снова и снова звал собаку по имени: «Маглерд! Маглерд!» Собачья пасть отодвинулась, но зверь продолжал стоять над распростертым человеком и смотрел на него в упор. Второй пес рычал, приседал на передних лапах, прижимая голову к земле, и подбирался к Урте сбоку.

И снова Урта ласково звал собаку, он потянулся, чтобы почесать взбесившегося пса под шеей. Животное отпрыгнуло и присело, как второй пес. Урта медленно поднялся, на левой руке остались следы зубов. Он наклонился, протянул руку, и оба пса снова словно взбесились, бросаясь на него и отскакивая. Они прижимали головы к земле, а лай начал напоминать скуление. Через некоторое время большой пес подошел к хозяину и позволил себя погладить.

Урта нашептывал собакам:

— В чем дело? Гелард… Маглерд… Что вы наделали? Почему так себя ведете? Откуда у вас эти шрамы? Где остальные собаки?

Потом он позвал Манандуна с Катабахом и меня. Мы сошли на берег. Один из них бросил Урте его вещи, и оба начали надевать боевое облачение.

Урта кивнул мне, приглашая подойти, я осторожно приблизился к сердитым псам.

— Посмотри сюда. — Он поднял шерсть на спине Маглерда, и я увидел жуткие шрамы.

— Это след от меча, и это тоже. А это стрела. А посмотри сюда… — Он дотронулся до обломка стрелы, торчащего в задней ноге пса. — Второй пес в таком же состоянии. Они выдержали жестокий бой. Но с кем же они бились? — Он выпрямился и посмотрел на меня, я читал на его лице ужас, он боялся того, что может обнаружить. — И чего же я лишился?

— Нам лучше пойти и посмотреть.

— Возьми оружие, Мерлин. Лучше копье.

Я заметил, что его руки трясутся. Губы под густыми усами пересохли, в голосе угадывался страх.

Сам он снял рубашку, накинул плащ на одно голое плечо, давая свободу руке с мечом. Он вытащил из мешка бронзовый обруч и надел его на шею, на нем были изображены две собачьи морды, смотрящие друг на друга. Он привесил к нему ножны с остро заточенным мечом. Его люди оделись так же. Потом они по очереди ходили к реке, зачерпывали из нее грязь и намазывали ею половину лица. Совершая этот обряд, они что-то бормотали воде.

Когда приготовления были закончены, мы оставили Рубобоста, Тайрона, Миховара с его людьми и кимбра охранять Арго, потому что корабль мог стать отличным трофеем, а Ясон не доверял обманчивой тишине вокруг. Остальные вооружились и двинулись по широкой тропе через лес, пока не вышли на открытое пространство и не увидели в отдалении на вершине голого холма укрепление — дом Урты, резиденцию царя племени.

Вокруг холма шел высоченный вал, затем частокол из дубовых бревен, сложенных одно на другое, а сторожевые башни, казалось, упираются прямо в облака. Пять ворот выходили на эту сторону: на первых были вырезаны два бычьих черепа, вторые украшали сцепленные рога пятнадцатилетних оленей, на третьих скалились волчьи морды, с четвертых из углубления в деревянных колоннах ухмылялись два человеческих черепа, а на пятых висели кости двух лошадей, связанные вместе и завернутые в шкуры, над ними два лошадиных черепа, выкрашенные красной краской, — любимые кони Урты. Эти кони когда-то возили колесницу Урты во время набегов, а в мирное время катали троих его детей. Когда они погибли во время набега нервийцев, прибывших из-за моря, Урта сделал их главным тотемом своего клана.

Задолго до того, как мы подошли к воротам, стало ясно, что крепость разграблена и покинута. Полная тишина говорила об отсутствии живых существ, две башни при воротах были сожжены. Между валом и частоколом не паслись овцы, не бегали собаки. В самом воздухе ощущался запах разлагающейся плоти. Ветер, который гулял у стен, когда мы подходили к воротам, казался дыханием могилы.