Книга Наследник императора - Александр Старшинов

Центурион мог только догадываться, что именно произошло за стеной и как оборвалась жизнь человека. Сам он счастливо избегнул подобной участи. Но — кто знает — быть может, все еще впереди.

Судя по всему, этому парню повезло — смерть его была быстрой.

* * *

Приск увидел ее среди дакийских женщин — она вместе с подругами принесла продукты для римлян и теперь стояла чуть в стороне, потупившись. Живот выпирал под длинной складчатой юбкой из красной шерсти. Кориолла! Две ее спутницы, годами гораздо старше, лет по тридцати, о чем-то спорили друг с другом, а юная женщина стояла чуть в стороне и гладила ладошкой выпуклый живот. На ней были две туники — верхняя из грубой шерсти, без рукавов, нижняя — белая, из тонкого льна с рукавами до самых запястий. Белый плащ из плотной ворсистой шерсти спускался до самой земли. Голова обмотана красным платком, на шее сверкало ожерелье из золотых монет. Как успел заметить Приск, многие дакийские женщины носили украшения из серебра — но золото было редкостью, исключением даже.[55]

Приск моргнул, пытаясь прогнать наваждение. Кориоллы здесь быть не могло.

«Милая!» — едва не крикнул Приск.

Но успел сдержаться, стиснул зубы. Вот оно, безумие… Может, варвары опоили его вызывающим чары составом? Мало ли что можно подмешать в еду или питье. Но напрасно Приск тер глаза, щипал локоть — видение не исчезало и не менялось. Тогда, оставленный на время без опеки охранника, он двинулся к Кориолле. Знал, что нельзя, но ноги сами несли. Он был уже рядом, когда молодая женщина обернулась, глянула на него. Глаза ее расширились, она так и замерла с открытым ртом, не в силах ничего сказать.

Приск тоже остановился как вкопанный. Так они и стояли несколько мгновений.

— Флорис! — повернулась вдруг к «Кориолле» одна из женщин.

Вмиг наваждение рассеялось. Как же Приск мог так обознаться! Ну конечно же, это младшая из сестер, попавшая в плен юная Флорис, которую Приск безрезультатно разыскивал уже больше двух лет. Значит, женщины поняли его речи и решили помочь, позвали несчастную пленницу. Несчастная пленница с золотым ожерельем на груди? Одно с другим не вязалось. Но, бессмертные боги, как же она сделалась похожей на Кориоллу!

— Флорис… — едва слышно пробормотал Приск. — Значит, жива.

— Как видишь! — Она улыбнулась торжествующе. И улыбка эта была необыкновенно похожа на улыбку Кориоллы, только чуть больше беспомощная, растерянная. — Вот уж не думала, что увижу тебя здесь, Гай!

«Когда ей рожать? — подумал Приск. — Судя по всему, скоро…»

Она догадалась, о чем он думает, что, впрочем, по его ошарашенному виду сделать было нетрудно, и сказала:

— Ты не думай ничего такого, мне здесь хорошо.

— Хорошо?! — Приск невольно повысил голос.

— Тише… — взмолилась Флорис и как-то нелепо пригнулась, заслоняясь руками. Так обычно заслоняются рабы от удара плетки. У Приска сжалось сердце.

В самом деле, чего он орет!

— Кориолла? Луций? Они живы? — спешно зашептала Флорис, оглядываясь.

Только теперь Приск сообразил, что свояченица ничего не знает о судьбе сестры и брата.

— Оба спаслись в нашем лагере.

— Слава Юпитеру! — прошептала Флорис. — И что теперь? Она жена Валенсу?

Слова эти резанули куда сильнее, чем ожидалось Приску.

— Нет, моя конкубина.

— Правда?! — У Флорис сверкнули глаза от радости, и она схватила Приска за руку, но тут же отдернула пальцы. — Гай, я так рада! Ты не представляешь, как рада… Она всегда говорила, что любит только тебя и за Валенса не хочет идти. Нет, правда, всегда так и говорила… А Луций? С ним что?

— Служит в Пятом Македонском легионе.

— Ну вот, как все хорошо! Жаль, отец не дожил… — У Флорис скривились губы.

— Но ты здесь! Пленница, рабыня?

— Нет, что ты… уже нет, не пленница. — На лице ее изобразился гнев, в глазах блеснули слезы. — Я — жена. Свадьба была по здешним обычаям. Мне подарили шерстяные одеяла — как положено невесте. Такие теплые, мохнатые. Дом был весь украшен сосновыми ветвями в знак грядущего благополучия. — Она говорила все более горячо, как будто не только Приска, но и себя убеждала в том, что счастлива. — А этот дар, — она тронула золотое ожерелье, — вообще царский. От Децебала.

— Эти люди убили твоего отца, — напомнил он.

— Сабиней не убивал…

Услышав имя заклятого врага, Приск едва не завопил от ярости, но все же сдержался.

— Сабиней? Твоего мужа зовут Сабиней? — Он шипел, как раскаленая печка, в которую сыпанули снега.

— Ну да, Сабиней, он в большой чести у царя, хотя и простой комат.

Она вдруг замолчала. Приск тоже молчал, только стискивал кулаки.

— А что делаешь здесь ты, Гай? Я слышала, где-то неподалеку держат римских пленников…

— Да, это как раз обо мне, — зло отозвался Приск.

— Ты попал в плен… Но ты же такой…

— Сильный? — Приск горько усмехнулся. — Я сопровождал римского посла, Децебал приказал нас схватить. А тебе приказал — выйти за Сабинея?

— Нет, нет, меня никто не неволил, я теперь свободная. Теперь не неволил… — Болезненная гримаса исказила юное личико, и Флорис отмахнулась рукой, будто отгоняла тягостные воспоминания о первых днях плена. — Я сама… сама решила, что выйду за Сабинея. Сабиней — он хороший.

— Флорис! — окликнула ее одна из женщин. — Пошли!

Она торопливо повернулась, собираясь идти, потом вновь глянула на Приска.

— Ты еще придешь? Приходи непременно, — попросил центурион.

Какой-то проблеск, пусть и очень слабый, надежда на помощь… Освобождение?

— Я попробую… — прошептала Флорис. Потом вдруг отломала проволочку, на которой крепилась к ожерелью одна из монет, и быстрым жестом вложила ее в ладонь Приску.

— Это же золото, — шепнул он.

— У царя таких монет полно. Но он ими никогда не расплачивается. Просто хранит.

— Только не говори Сабинею, что мы в родстве, ни за что не говори, — успел прошептать на прощание центурион.

Она едва заметно кивнула и торопливо пошла за остальными женщинами, поправляя плащ.

«Проболтается, непременно проболтается…» — решил Приск.

Надежды, что из-за сомнительного родства Сабиней станет ему помогать, не было никакой. Напротив, это могло лишь осложнить положение центуриона.

История Флорис походила на сотни и тысячи подобных в здешних местах. Похищенная даками, униженная и изнасилованная, она могла попасть на север на рудники, ублажать какого-нибудь смотрителя шахты, а потом, состарившись и подурнев, спускалась бы все ниже — от помощников, писцов и учетчиков до простых рудничных рабочих. Флорис очень даже повезло, что попала она сюда, в Сармизегетузу. Возможность сделаться женой Сабинея для пленницы — счастливый удел.