Книга 100 шкафов - Н. Уилсон

— А полотенца?

— В смысле?

— Полотенца ты вниз относил?

Генри кивнул:

— Да, однажды.

— Мама собирается завтра стирать полотенца. Ой, смотри.

Генри и без того уже заметил, что вдоль края двери проявился серебряный орнамент. Орнамент шел по кругу, словно стягиваясь к центру веточками. А в самой середине двери располагался маленький, не больше пятидесятицентовой монетки, кружок.

— Твой нож у тебя? — спросила Генриетта. — Ты ведь вынул его из черного шкафа?

— Ну да.

— Где он? — спросила Генриетта, взглянув на него.

— Зачем тебе? — спросил ее Генри.

— Нужен.

— Для чего?

— Просто дай его мне, — Генриетта снова повернулась к нему спиной и занялась дверью.

— Ладно. — Генри перелез через кровать, нашел на полу нож и принес его Генриетте. Она поддела лезвием гладкий металлический кружок, и он отскочил. Под ним было металлическое кольцо. Она просунула в него палец и потянула.

— Это же ящик, — сказала она. Это и вправду был ящик. Он выехал из стены, и они оба отодвинулись назад. Генриетта вытянула ящик из стены целиком, поставила на пол и нагнулась, чтобы посмотреть в открывшуюся дыру. Там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, поэтому она пошарила внутри рукой и сощурила глаза.

— Там что-то есть? — спросил Генри.

— Думаю, там немного теплее. Больше, кажется, ничего.

— А что в ящике?

Они заглянули вместе. Там была старая изорванная тряпка, несколько практически превратившихся в пыль мышиных экскрементов, небольшие кости с кусочками серой кожи, два жука и муха.

— Ну, это скучновато, — сказала она. — Что теперь будем делать?

— Пойдем спать? — спросил Генри.

— Нет. Нам надо попробовать замки-компасы. — Она подошла к краю кровати и, прежде чем поискать глазами дневник, покрутила одну из ручек. Затем подняла тот, что лежал на одеяле, и положила обратно. — Ты куда-то убрал другой?

— Нет, он был у тебя.

— Я знаю, что он был у меня, но ты его не брал?

Генри фыркнул.

— С чего бы я стал его брать?

— Не знаю. Так ты брал его или нет?

— Нет.

Что-то стукнуло под ними этажом ниже, и оба ребенка замерли на месте.

— О, нет, — прошептала Генриетта.

— Что такое?

— Кажется, папа проснулся.

— Может, ему просто надо в туалет, — сказал Генри.

Генриетта взглянула на него и нервно ухмыльнулась:

— Только я оставила комнату дедушки открытой.

— Что?

— И свет не выключила.

— Почему?

— Потому что я была так взволнована из-за дневника, что сразу помчалась к тебе.

— Ну, тогда поспеши. Беги туда, выключи свет и закрой дверь, — посоветовал Генри. — А если папа тебя поймает, расскажи ему всю правду.

Генриетта взлетела с кровати и на цыпочках выскочила из комнаты. Генри слушал, как она шлепала ногами по ступенькам, в любую секунду ожидая услышать голос Фрэнка. Снизу послышались еще звуки, и Блэйк выбежал из комнаты. Генри встал и принялся рассматривать ручки-компасы. Он повертел их, поворачивая по очереди и стараясь в то же время смотреть на все шкафы сразу, чтобы узнать, не произойдет ли чего.

Но ничего не происходило. Двери оставались неподвижными, и этажом ниже тоже было тихо. Ни скрипов, ни голосов — вообще никаких звуков. Он подождал и, когда понял, что прошло уже слишком много времени, вдруг заволновался.

Он очень осторожно спустился и, оказавшись внизу лестницы, прислушался. Но так как ничего не услышал, то ступил на площадку. Блэйк исчез, дверь в комнату дедушки была открыта, и там все еще горел свет. Генри медленно пересек площадку, прошел мимо комнат девочек и их родителей, затем мимо ванной. Он переступил через беспорядок, оставленный Фрэнком на полу, и заглянул в дедушкину комнату.

Дверь была наполовину приоткрыта, так что он мог видеть лишь часть комнаты. Он подкрался ближе и медленно, дюйм за дюймом, просунул голову в приоткрытую дверь. Никого. Некоторые книги валялись на полу — это могло объяснить тот шум, который они услышали. Генри зашел в комнату целиком, и тут его взгляду открылось нечто, значение чего он понял слишком хорошо, гораздо лучше, чем хотелось бы.

Дверь шкафа, стоявшего рядом с дедушкиным книжным шкафом, была открыта. Дверной проем был небольшим, однако вполне достаточным, чтобы в него мог пролезть человек. Свет из комнаты, казалось, не проникал внутрь шкафа, а прямо перед ним на полу лежали ботинок и половина очков. Они явно принадлежали не Генриетте.

Генри знал, что это должен был быть за шкаф, и внезапно он понял, как кто-то мог жить в доме незамеченным. Ему следовало сейчас же пойти и разбудить дядю Фрэнка, отдать ему дневники и ключи и извиниться.

Но вместо этого он встал на четвереньки, глубоко вдохнул и полез в шкаф.

Глава 11

Генри зажмурился в ожидании, что когда он откроет глаза, то окажется уже в другом месте. Однако он лишь уткнулся головой в заднюю стенку шкафа. Выбравшись обратно, он сел на пол и растерянно почесал голову.

Он сидел на полу в комнате дедушки, была ночь, и Генриетта исчезла. Генри рассматривал валявшийся на полу ботинок и сломанные очки в золотой оправе. Это был уже совсем не тот Генри, что две недели назад. Он ни разу не попытался убедить себя, что Генриетта пошла вниз на кухню или в ванную. Он точно знал, что она прошла сквозь шкаф и что с ней туда ушел кто-то еще. Возможно, это был тот человек, которого он видел. И может быть, он забрал ее силой.

Генри был встревожен. Сердце рвалось у него из груди. Он беспокоился, что не сможет вовремя выяснить, как последовать в шкаф за Генриеттой, и она может пострадать. Еще он боялся, что он вообще не сможет ее вернуть до того, как проснутся ее родители. Он встал на четвереньки и снова полез в шкаф, но не обнаружил там ничего, кроме странного запаха и твердой задней стенки. Он вылез наружу и принялся дергать за корешки книг, стоявших в книжном шкафу, надеясь, что одна из них запустит механизм и проход снова откроется. Но ничего не вышло. Он потрогал и подергал каждую вещь вокруг шкафа, каждый кусочек дерева, который казался ему странным, но ничего так и не произошло.

Тогда Генри развернулся и пошел к двери. Он не хотел уходить из комнаты, но ему надо было найти дневник, который читала Генриетта. Как можно тише он прокрался в свою комнату. Оказавшись там, он сбросил с кровати старый дневник, перерыл одеяло, отбросил в сторону простыню из плакатов и наконец заглянул под кровать. Дневник лежал там раскрытый, корешком вверх. Некоторые страницы смялись. Он схватил его, даже не заглянув внутрь, и побежал вниз. Усевшись на пол рядом со шкафом в комнате дедушки, он открыл первую страницу. Вначале он с большим трудом разбирал рукописный текст, но через несколько строчек приспособился и начал читать настолько быстро, насколько мог.