Книга Правильный пацан - Сергей Донской

– Слетелись, как воронье на падаль, – проворчал Ваха, следя за происходящим на перекрестке.

За его спиной высился красочный щит, рекламирующий якобы дамские колготы, а на самом деле – фантастически длинные ноги манекенщицы. Когда Вахе надоедало разглядывать милиционеров, он пялился на щит, и тогда его дыхание становилось шумным. Понятия не имея о возможностях компьютерной графики, парень наивно верил в то, что подобные чудо-девушки реально существуют в природе, и мечтал поскорее разбогатеть, чтобы заиметь такую же – с бесконечными конечностями и голой задницей.

– Шакалы, – процедил Ильяс, после чего сплюнул. Влажное пятно возле его ног не просыхало, а, наоборот, постепенно увеличивалось в размерах. Не слишком щедрый на слова и эмоции, Ильяс отличался поразительно обильным слюноотделением.

Оба парня были молоды, оба носили характерные лица кавказской национальности и белые шелковые носки, которые, если не разуваться, казались довольно чистыми. На чеченскую диаспору в Москве они работали впервые, полученным заданием очень гордились и надеялись, что, справившись с ним, значительно повысят свой рейтинг. Пока что на счету Вахи и Ильяса имелось три заказанных трупа в Ростове плюс один случайный в Новороссийске, но то были мелочи, на которых авторитета не построишь. Столица, вот где можно было развернуться по-настоящему. От первых шагов здесь зависело будущее тандема.

– Когда они уже отсюда уберутся, менты проклятые? – раздраженно произнес Ваха. – Сколько нам еще из-за них здесь торчать придется? Ходят, вынюхивают…

– Шакалы, – согласился Ильяс, словарный запас которого был значительно беднее, чем у напарника.

Хотя стрелял он значительно лучше, а плевком мог поразить любую цель с расстояния четырех шагов, планировать акции и принимать ответственные решения выпадало Вахе. Вот и теперь ему пришлось отвечать на свои вопросы самостоятельно.

– Ничего, – пробормотал он, – к вечеру тут все закончится, а завтра утром переход откроют. Останется только выследить клиента и довести его до дома. Ерунда. – Ваха самодовольно улыбнулся. – Настоящий мужчина ходит с оружием, а не с гитарой. С этим музыкантом у нас проблем не будет.

Ильяс тоже улыбнулся:

– Не будет, точно. Какие могут быть проблемы с музыкантом?

– Интересно, что было в той барсетке, которую он подобрал? – продолжал рассуждать Ваха.

– Деньги? – предположил Ильяс.

– Разве много денег в барсетке поместится, скажи?

– Нет, не много, брат.

– Значит, там было что-то такое, что дороже денег. Посуди сам: нам заплатили восемь тысяч долларов только за то, чтобы мы разделались с музыкантом и возвратили барсетку со всем ее содержимым. Что же в ней может находиться?

– Не знаю, брат, – признался Ильяс. – Честное слово, не знаю.

«Ишак, – подумал Ваха. – Безмозглый ишак».

– Ничего, скоро мы с тобой это выясним, – произнес он вслух, дружески хлопнув напарника по плечу. – У нас с тобой все получится. Я рад, что мы работаем вместе. Ты мне как родной брат.

– Ты мне тоже, – сказал Ильяс с чувством.

Чтобы не выдать себя взглядом или выражением лица, Вахе пришлось отвернуться и заняться подробным изучением рекламных ног в колготках. Если в сумке обнаружится что-нибудь по-настоящему ценное, то точно такие же ноги на высоких шпильках будут покорно раскидываться перед ним в любое время дня и ночи. Восемь тысяч долларов на двоих по московским меркам – кошкины слезы. Съемная квартира в спальном районе, какая-нибудь захудалая американская колымага с неисправным карбюратором – вот и весь предел мечтаний. Ваха же претендовал на большее. Ему надоело размениваться по мелочам. К своему верному напарнику он относился как к временной обузе, от которой скоро придется избавиться.

– Послушай, – тронул его за плечо Ильяс. – Может быть, позвоним нашим и скажем, что вышли на след? Они обрадуются.

– Настоящий мужчина сначала делает дело, а потом хвастается, – наставительно сказал Ваха, понятия не имевший о том, что настоящим мужчинам вообще не пристало хвастаться. – Нам всем нужно набраться терпения.

«Вещь, за которую согласились заплатить восемь тысяч, вполне может стоить в десять раз больше, – подумал он. – Спешить в подобных делах глупо. Только такие идиоты, как Ильяс, готовы сразу раскрыть свои карты. Поэтому они никогда не бывают богатыми и умирают молодыми».

– Тогда давай перекусим по очереди, брат, – предложил недальновидный Ильяс, сплевывая себе под ноги. – Веришь, у меня скоро брюхо к хребту прилипнет.

– Сейчас мы вдвоем отправимся в самую лучшую шашлычную, которая есть в этом городе, и попируем с тобой на славу, – сказал ему Ваха.

– А музыкант? – растерялся Ильяс. – Вдруг мы его упустим?

– Какой дурак станет петь песни, когда столько ментов кругом? Завтра утром все успокоится, тогда и разыщем нашего гитариста. Никуда он не денется.

– Точно, не денется, – обрадовался Ильяс.

– Тогда зачем мы теряем время? Поехали отсюда. Я угощаю.

Последний довод был решающим. Не прошло и пяти минут, как два кавказца в чистых на вид белых носках остановили частника и укатили в неизвестном направлении.

Никто не знал, что творится у них в головах, никто не удосужился полюбопытствовать, для каких целей они носят в сумке пару пистолетов со свинченными глушителями и что они вообще делают в Москве. Столица жила своей жизнью – гудела, бурлила, процветала. И никому не было дела, что в ней затерялась очередная парочка кавказцев, обтяпывающих какие-то свои темные делишки.

Что ж, жираф большо-ой, ему видней…

2

Отправив девушек во главе с Виталием домой, Сергей посмотрел в глаза перетаптывающемуся у подъезда Сенкевичу и коротко спросил:

– Ну?

Сенкевич зарабатывал себе на жизнь в том же переходе, что и Сергей. На музыкальных инструментах он играть не умел, пел так, что от него шарахались собаки, а потому, не мудрствуя лукаво, он просто приторговывал наркотой и мечтал о собственном домике в деревне. Прозвище ему дали за хриплый бас и удивительное сходство со знаменитым кинопутешественником, хотя на самом деле мужик ни разу не выбирался дальше Тульской области, куда возил передачи отбывающей срок супруге. Путешествия не были его стихией. Зато он умел истолочь в порошок аспирин, сбагрить его под видом кокаина и, что характерно, не получить за это по голове, что говорило о его недюжинных деловых качествах. Другого бы за такие штучки давно бросили помоечным собакам на съедение, а Сенкевич жил себе, работал и, говорят, пописывал стихи в лихой манере бардов шестидесятых. Вот и сейчас его лысая голова сверкала как бильярдный шар – ни ссадины, ни царапины.

– Ну? – повторил Сергей, делая вид, что ему не терпится нырнуть в свой подъезд. Он понимал, что Сенкевич явился неспроста, но не хотел показывать своего тревожного любопытства.