Книга Запретам вопреки - Ирен Беллоу

Например, где они будут жить. Пожалуй, до конца занятий Эндрю в школе им лучше пожить в ее доме. Тем более что Филипп уже как-то сказал, что выбор дома предоставляет ей. Тем не менее смутное беспокойство поселилось в ее душе.

Ранним рейсом из Сиэтла самолет, которым. летела семья Филиппа Тарсена, взял курс на восток. Эндрю смотрел в иллюминатор, Дейзи заснула, положив голову на плечо мужа. Филипп обнимал ее за плечи, чувствовал теплое дыхание ее губ на своей шее и думал о том, что хотел бы иметь с ней как можно больше детей.

Эндрю чудесный мальчик. Но в силу не зависящих от него причин он пропустил первые годы его жизни. Он мог бы сам принимать роды. В разведывательной школе их обучали всему, что может пригодиться в определенных обстоятельствах. Агентами секретной службы были не только мужчины, но и молодые женщины, которым иногда приходилось рожать в чужой стране. Нет, конечно, пусть лучше Дейзи рожает в хорошей клинике, а он будет рядом, следить, чтобы все прошло без осложнений.

Мысль о клинике заставила Филиппа вспомнить разговор, который состоялся у него перед отъездом с матерью. Ему тогда не понравилось, что Эмили вдруг заговорила с ним о завещании, которое на днях подписала у своего поверенного. Она велела ему спрятать в бумажник визитную карточку юриста Уильяма Барнеса, сказав, что завещание всего лишь разумная предусмотрительность и беспокоиться за нее у него нет причин. Теперь он вспоминал ее лицо и проклинал себя за невнимание к матери. Как он мог не заметить, что Эмили сильно похудела, что Саймон иногда смотрит на нее так, словно вот-вот заплачет. Нет-нет, отгонял от себя тревожные мысли Филипп, мне это показалось.

Она бы доверилась мне, если это болезнь. Всего лишь возрастные изменения. Она сама ему так сказала, когда он приезжал на Рождество.

Стюардесса предупредила пассажиров, что самолет начал снижаться перед посадкой в Кливленде, и попросила пристегнуть ремни.

В доме тети Бетси был устроен праздничный обед в их честь. После небольшой прогулки с Эндрю и младшими детьми Причардов Филипп завел машину, которую оставлял у них в гараже, и вдоль берега озера Эри повез обретенную семью в поселок, где находился дом Дейзи.

Здесь, как выяснилось, их тоже дожидались с нетерпением. Первыми пришли поздороваться Молли Гибсон и Джонни. С ними в их доме появился новый жилец, сиамский котенок по имени Том.

– Мы купили его тебе в подарок, – сказал толстенький Джонни, протягивая Эндрю корзинку с котенком. – Знаешь, сиамские коты не похожи на других котов. Они более умные, я в книжке прочитал.

Эндрю давно мечтал о собаке и каждый раз перед днем своего рождения намекал об этом матери. С плохо скрываемым разочарованием он принял подарок, пробормотал «спасибо» и вежливо заглянул в корзинку. В этот момент котенок проснулся, и на мальчика посмотрели два необыкновенно ярких синих глаза. Никогда прежде он не видел таких глаз у кошек. Да и расцветка у котенка была необычной. Сам коричневый, а мордочка, лапы и хвост – черные.

Котенок вызывал не жалость или умиление, чего Эндрю терпеть не мог, а уважение. Несмотря на маленькие размеры, у котенка по имени Том был независимый, даже гордый вид.

Пока Эндрю с участием Джонни устраивал место для Тома в своей комнате, а Филипп оглядывал гостевую комнату наверху, из которой ему предстояло сделать себе рабочий кабинет, Молли завела беседу на кухне. Дейзи предложила ей выпить кофе с пирогом, которым снабдила их в дорогу заботливая тетя Бетси. Дейзи не сомневалась, что толстушка Молли, обожавшая покушать, не откажется от угощения.

– Если хочешь, я завтра отвезу наших мальчишек в школу сама. – Молли попробовала пирог и теперь покачивала головой, выражая удовольствие. – Твоя тетка просто искусница по части пирогов. Кстати, вы не собираетесь устроить небольшой прием в ближайшие выходные?

Наши друзья спрашивали о тебе. Даже доктор Кейсли выпытывал у меня, кто твой муж. Филипп ведь, как и ты, пишет книги? Я так и сказала, что Филипп Тарсен тоже известный писатель. Что по его роману даже кино снимают. – Дейзи не решилась сказать, что фильм снимают и по ее роману. – Всем в поселке будет лестно познакомиться еще с одним известным писателем. Ты согласна со мной? Если нужно, я буду тебе помогать. Сейчас тепло, можно накрыть стол в саду, тот, что побольше. Твоя бабушка его накрывала, когда приглашала нас в гости. Я тогда еще девчонкой была. – Почти не переставая говорить, Молли поглощала кусок пирога, который Дейзи положила ей на тарелку.

– Молли, не торопи меня, мы ведь только приехали. Необходимо переустроить в доме все по-новому, ведь нас теперь трое. Даже четверо. Дейзи улыбнулась, вспомнив про котенка. – Спасибо тебе за подарок, котенок просто чудо!

А как идут дела у твоего мужа? – спросила она, чтобы сменить тему разговора.

Молли начала рассказывать о делах мистера Гибсона, своего мужа, священника местной протестантской церкви, построенной в прошлом веке. В отличие от жены мистер Гибсон был молчаливым человеком вне службы, зато красноречие его воскресных проповедей сделало его известным настолько, что послушать их приезжали даже из ближайших городов. До того дня, когда жители поселка увидели Дейзи на экранах своих телевизоров, он был здесь единственной знаменитостью. Разговор о муже напомнил Молли о делах, которые дожидаются ее дома.

После ухода соседки Дейзи готова была погрузиться в мысли о своем новом положении.

Ей помешали Филипп и Эндрю, которые пришли, как они выразились, на вкусные запахи.

С появлением в доме мужчины и кота у Дейзи прибавилось забот. Выкраивать время для работы над новым романом становилось все труднее. Но главную трудность представляла невозможность сосредоточиться. Она злилась на себя, ее раздражало, когда Филипп сообщал, сколько страниц успел написать за день. Потому что ей удавалось написать гораздо меньше. Приходила даже мысль, что сочинение романов стало для нее в свое время заменой личной жизни. Теперь у нее была личная жизнь, зато стало изменять творческое воображение. Вместо того чтобы думать о персонажах романа, голова ее была занята мыслями о Филиппе. До сих пор она не решалась задать ему вопросы, возникшие у нее после рассказа Эмили Маклинн об участии Филиппа в той работе, которой занимались ее родители.

Ей хотелось узнать подробности, о которых не знала Эмили. Дейзи угнетало, что Филипп не считает нужным рассказать ей о той трагедии, о себе. Все, что ей было известно, рассказали ей другие. Он никогда не говорил ей о своих чувствах. Хотя каждую ночь занимался с ней любовью, своим неистощимым желанием вызывая в ней ответную страсть. Их разговоры ограничивались в основном обсуждениями успеваемости Эндрю. Казалось, кроме сына, Филиппа больше ничего не интересует. Он был в меру заботливым, отвозил в школу сына, ездил за покупками, но, освободившись, закрывался у себя в кабинете и работал, пока не наступало время встретить сына из школы.

Если не считать их общения за столом и в постели, можно было бы сказать, что между ними вообще не было никакого общения. Дейзи совершенно иначе представляла себе семейную жизнь. Возможно, неделя, проведенная с ним в Лос-Анджелесе, ввела ее в заблуждение. Иногда ей казалось, что дело не в работе Филиппа, что по какой-то причине он просто избегает ее днем.